— Возьми меня за руку, — неожиданно сказала она.
Джек не колебался ни секунды. Пальцы ее были горячими, а кожа, казалось, отливала бледным красно-вишневым цветом, напоминая чугунную печку в соседней комнате.
— Слушай, у тебя жар, — сказал он, но руку не отпустил.
— Со мной такое бывает. Ничего, пройдет, — кивнула она. — Я ведь выжила?
— Не то слово.
— Я знаю, почему они — кто бы это ни был, — хотят нас изловить.
— Кто или что, — подхватил Джек.
— Они нас боятся.
Юноша сжал ей пальцы, и жар начал ослабевать.
— Остается разобраться с Бидвеллом. Куда мы вообще лезем?
— Бидвелл не боится, во всяком случае, боится не нас, — заметила Джинни. — Вот почему я сюда пришла. Ни узлов, ни страха — только тишина и множество книг. Эти книги напоминают изоляционную обивку. Здесь я до сих пор чувствую себя в безопасности. И камню моему ничего не угрожает — пока что.
Джек тихонько присвистнул.
— О'кей, — сказал он.
— Ты сомневаешься?
— Да, хорошо, что здесь тихо. Хотя я бы предпочел, чтобы все вернулось на свои места, стало нормальным.
— А ты нормально жил?
— Да, пока мама не умерла, — ответил он. — Ну… может, не совсем нормально — но весело. Хорошо.
— Ты любил ее?
— Конечно. Вместе с отцом они были… в общем, где бы мы ни оказались, везде у нас был дом, пусть даже на один день.
Джинни огляделась.
— Здесь я чувствую себя как дома… А что у тебя за история?
— Матушка была танцовщицей. Отец всегда хотел стать комиком и фокусником. Сначала умерла мама, потом он. Я совсем мальчишкой был. Многого они мне не оставили — небольшой сундучок, кое-какой реквизит, книжки про фокусы — и камень. Голодать особо не пришлось — я научился играть на гитаре и жонглировать… кое-какие карточные фокусы и все такое. Поначалу, как и ты, прибился к дурной компании, потом сбежал… жил по законам улицы, начал подрабатывать баскером. Сумел не нарваться на нож… Года два назад переехал к парню по имени Берк. Он работает поваром в ресторане. Впрочем, в последнее время мы не очень-то общаемся.
— Любовники поссорились?
— Да нет, — усмехнулся Джек. — Берк не из того теста слеплен. Ему просто не нравится жить в одиночку.
— Ты раньше встречал этих женщин?
— Эллен я знаю неплохо. С другими познакомился совсем недавно.
— Это ты нарисовал эскизы, которые… которые Мириам нашла в твоей комнате?
— Я рисую как курица лапой. Мой визитер это сделал.
— Откуда он, как думаешь?
— Из «города в конце времен», разумеется, — насмешливо ответил Джек, но голос его предательски дрогнул.
— И моя гостья тоже, — сказала Джинни. — Хотя в последнем сне она была не в городе, а снаружи, в каком-то гиблом месте.
— В Хаосе, — кивнул Джек.
Девушка не отрывала взгляд от пола:
— Не хочу об этом говорить.
— Ладно, — согласился он.
— Джек, а у них есть камни наподобие наших?
Он покачал головой.
— Не думаю.
— Что если от нас требуется их туда передать?
— Каким образом? Они там — мы здесь. — Он откинул голову, затем посмотрел на большую коробку, помеченную надписью «ВАЛЬЯДЛД, 1898». — Какого рода книги собирает Бидвелл?
— Любого.
Джек отогнул картонные клапаны и достал какой-то пыльный томик. Корешок потрескался, на пальцы просыпалась труха от старой кожи. Надпись золотыми тиснеными буквами по-прежнему не имела никакого смысла.
— Издательство «Белиберда», — сказал он. — Похоже, камни еще не довели работу до конца.
— Многие книги раньше выглядели ничуть не лучше. Впрочем, Бидвелл знает свое дело.
— Велика разница…
Джек хотел вернуть книгу на место, как что-то дернулось в руке — едва уловимый щипок за скрытый нерв, — и он перелистнул книгу к середине. Из моря тарабарщины вдруг вынырнул параграф, который он с трудом, но смог прочесть.
«…И тогда Джерем вошел в Дом и обнаруж та книгу без смысл кроме эт слов:
„Где камень, Джереми? Он утебяв карманес тобой?“…»
Джинни внимательно наблюдала за ним: лицо юноши залила краска, словно он нагишом оказался на улице. Джек медленно, сосредоточенно переворачивал страницы. Больше ничего в книге не имело смысла.
— Что-то случилось? — спросила Джинни.
Он показал ей страницу. Она прочла строчки, и у нее отвисла челюсть, как у ребенка, только что увидевшего привидение.
— Все книги разные, — сказала девушка, помолчав. — Меня в них нет.
— Ты смотрела? — уточнил Джек.
Она помотала головой.
— Не было времени.
СЛИВНОЙ КАНАЛ ТЕНЕБР
Патун привык жить в постоянном междусветье внешних оконечностей старых сливных каналов. Он редко поднимался в Кальпу и довольствовался исполнением своих обязанностей на широких равнинах, вдалеке от сияния света бодрствования, заливавшего Ярусы, — за вечную суету он про себя именовал их по старинке: грачовник.
Патун тренировал путепроходцев еще с той поры, когда ярусного племени не было и в помине. Высокий, сухопарый, со много повидавшим коричневым лицом, он шел по сухому дну канала, посматривая по сторонам серебристыми от настороженности глазами. Кальпа умирала: это длилось потихоньку с момента его собственного создания. Сейчас, похоже, процесс подходил к концу.
Свет бодрствования бросал перемежающиеся отблески на неботолок. Красные кольца пульсировали и мерцали вокруг трещин и язв, оставленных последним вторжением, которое прорвалось сквозь нижние уровни первого биона — непосредственно над его головой, — едва не унеся их всех.
Он завершил двадцатимильный путь по каналу от лагеря, выйдя к точке рандеву между первым и вторым островами, где и стал поджидать бурых смотрителей, спускавшихся с полубессознательным грузом.
На сей раз вместо обычных двадцати смотрители вызволили всего девятерых.
— Огромные разрушения, — доложил старший смотритель. — Большие потери. Вероятно, это последняя партия.
Доставленная молодежь тихо постанывала в изнеможении под сенью карликовых канальных деревьев. Смотрители снялись с места и улетели, а Патун стал проверять новоприбывших: приподнимал им головы, цветочным пальцем выщупывал жизненные показатели… Выяснилось, что все они пригодны: смотрители никогда не приносили раненых или немощных.