— Он окажется очень высоким, — сказал Анакин, слегка толкнув Оби-Ваналоктем в бок, как учитель возвращает к действительности замечтавшегося ученика.
Оби-Ван поднял бровь.
— Но не такой сильный, как у тебя, — сказал он, покачав головой. — Слушай их, но контролируй свою связь с Силой, падаван. Не забывай, кто ты и каково твое призвание.
— Не забуду, — пообещал Анакин.
Караподы были рке в нескольких десятках метров от джедаев, одиноко стоявших под огромным зеленым сводом борасов. Анакин протер глаза и вытянул руки перед собой, словно держал учебный лазерный меч.
Каждый карапод был ростом со взрослого человека, — и то согнув длинные ноги чуть не пополам. Там и сям на их телах блестели яркие заплатки, словно живые организмы Секота были сплавлены с металлом.
Выражение лица мастера становилось все более и более озадаченным.
— Что-то отвлекает тебя, учитель, — сказал Анакин.
Их со всех сторон обступили караподы, но Оби-Ван не обращал на них никакого внимания.
— Вергер, — выдал он наконец. — В семенах… она оставила послание для нас…
Он выпрямился и придал лицу невозмутимое выражение, когда один из наездников слез с карапода и направился к ним с мрачным видом.
— Что в нем говорится? — шепотом спросил Анакин.
— Она покинула Зонаму-Секот, чтобы открыть еще большую тайну.
— Что?
— Послание не совсем четкое. Что-то о существах, которые пришли из-за границ известной Галактики, о которых даже джедаям ничего не известно. Ей пришлось очень быстро сменить дислокацию.
Лицо наездника было иссушенным, морщинистым и загоревшим, и на фоне темной огрубевшей кожи его карие глаза казались двумя огоньками.
— Клиенты? — спросил он на общегалактическом с жутким акцентом.
— Да, — подтвердил Анакин, сделав шаг вперед и задрав подбородок, словно собирался защищать Оби-Вана.
— Люди Судии уже ушли?
— Да.
— Тогда пошевеливайтесь, — грубо просипел наездник, глупо ухмыляясь и тыча пальцем на первое сочленение центральной лапы кара-пода, напоминающее ступеньку. — Вы опоздали! Мы уже разгружаем последнюю партию!
Наездник посмотрел, как Оби-Ван с Анакином взобрались на спину вьючным крабам, затем выпучил глаза, набрал в грудь побольше воздуху и заорал: — Мы — ваши калильщики. Команда, стройся!
Караподы и наездники вытянулись в четкую шеренгу.
Десятки караподов без всадников выскочили из-за пригорка, спустились по двум широким мостикам по бокам лестницы, ведущей из шахты, и во весь опор промчались мимо джедаев вниз, к реке. Должно быть, они пришли сюда из тампаси, потому что на их плоских спинах лежали кучи опавшей листвы, высушенные цветки и ветви, спущенные листья-баллоны, всякие дощечки-щепочки. Караподы с трудом удерживали ворох этого добра парой поднятых боковых лап.
Нагрркенные высохшими гнилушками караподы с глухой барабанной какофонией догнали своих друзей и пристроились в хвост длинной процессии.
Сразу же после них над головой появились другие существа, явно родственники караподов, но с другими лапами, приспособленными для перевозки иных грузов. Они ползли по густым кронам борасов с тяжелыми подвесными сетками.
— Горючее для топки, — сказал калильщик, занимая место между двумя «шпорами» карапода. — Это последняя партия! Давайте поскорее забросим семена в топку, пока они не начали взрываться прямо здесь!
Караподы развернулись на месте и рванули вперед удивительно легким и быстрым галопом, выбивая на брусчатке гипнотический ритм своими длинными лапами.
Анакин снова взглянул на Оби-Вана. Мастер, казалось, снова взял себя в руки, и лицо его было решительным и твердым. Мальчик прислушался к голосам своих семян. Они с радостью обещали ему ни с чем не сравнимую дружбу и преданность.
Но Анакин вдруг понял: Они не знали, что из них получится!
Караподы рысью донесли Оби-Вана и Анакина туда, где заканчивались каменные колонны, и формовщики остановили своих скакунов. Здесь, за мощеной базальтовой дорогой, фабричная долина превратилась в широкую равнину, покрытую туго скрученными усиками, похожими на фишки настольной игры. Груженные топливом караподы бежали впереди, между огромными, несколько сот метров высотой, скалами-колоннами, которые служили поддержкой для зеленого купола бораеов.
Это было самое большое закрытое пространство, которое только доводилось видеть Анакину в своей жизни. Верхушки колонн, чья поверхность была зашлифована льющейся по ним водой, пропадали в густом тумане, а в паре километров впереди этот туман сгустился в темно-синие тучи и изливал на землю мощные потоки дождя. И все это под пологом леса!
— Здесь у нас калильные ямы, — сказал им краснолицый калилыцик. Он спрыгнул с кара-пода и указал рукой на густые клубы дыма, которые поднимались из пылающих багряным пламенем ям, выкопанных у непомерно разросшейся живой ограды долины. Калилыцик пересчитал семян-партнеров Анакина, тыча в каждого пальцем и шевеля при этом губами: — Парень, у тебя очень много. Что они тебе говорят? Ты их слышишь?
Анакин кивнул.
— Ну? Тебе нечего скрывать от меня, я же твой калилыцик.
— Они говорят, что сгорают от нетерпения.
— Вот это мне нравится. Давай их мне и иди за мной.
Анакин бережно снял все двенадцать семян со своей одежды. Каждый партнер издал слабый писк, но не стал пытаться прилепиться обратно к хозяину. Мальчик передал семена калильщику, который зашвырнул их на спину караподу.
— Они поедут, а ты пойдешь, — заявил калилыцик, затем забрал у Оби-Вана его трех партнеров. — Их тоже добавим до кучи, — добавил он с усмешкой. — Хорошая идея — сложить их вместе! Как хорошо, что вам попался я, а не они, — он показал большим пальцем на остальных калильщиков, которые дружно расхохотались. Краснолицый оглушительно свистнул и разразился хохотом: — Они по сравнению со мной — любители. Я легко смогу прокалить сразу пятнадцать семян и убедить их соединиться!
— Не слушайте этого хвастуна! — крикнул один калильщик.
— Вам еще повезет, если он склепает вам ручную тележку! — добавил другой.
— А, это они делятся с вами своим жизненным опытом, — прорычал калильщик. — Не обращайте на них внимания. Мы тут все друзья. — Он покосился на них и потер руки, стряхивая с кожи белую высохшую шелуху множества семян-партнеров. Обрывки закружились вокруг, как снежинки. — Старый Судия разделил нас в этой долине на высотных и низинных жителей. Мы живем внизу и знаем эти края лучше, чем кто бы то ни было. Он лично выбрал нас и сказал нам создавать семьи: ферроанцы наверху, лангези — внизу. Мы знаем свое место. Он все мудро устроил.