В один прекрасный день, когда Джессика достигнет соответствующего возраста, ей прикажут родить дочь, и этот ребенок будет представлен сыну Абульурда Харконнена, младшего сводного брата барона. В настоящий момент Абульурд и его жена имели только одного ребенка — Раббана, но у Анирул были основания полагать, что у Абульурда больше детей. Это повысит шансы, что один мужчина доживет до зрелости; это улучшит селекционный генетический материал и поможет оптимально определить срок зачатия.
Огромное поле головоломки вдруг открылось Анирул во всей своей прозрачной ясности. Каждый кусочек головоломки нашел свое место в умопомрачительной по своим масштабам программе Бене Гессерит. Осталось расположить в нужных местах несколько оставшихся элементов, и Квисац Хадерах станет реальностью в крови и плоти. Это будет всемогущий мужчина, который соединит пространство и время, перекинет между ними мост, и это будет последнее и окончательное орудие, которое окажется в руках Общины Сестер.
Анирул снова, в который раз подумала и снова не осмелилась высказать вслух свои мысли, что такой мужчина может заставить Бене Гессерит пережить приступ новой религиозной лихорадки, какой человечество не знало со времен крестового похода семьи Батлер. Что, если он заставит всех поклоняться себе, как Богу?
Только представь себе это, подумала она. Бене Гессерит, Сестры которого использовали религию только лишь для того, чтобы манипулировать другими, попадает в ловушку собственного мессианского вождя. Сомнительно, чтобы такое могло произойти.
Преподобная Мать Анирул присоединилась к празднующим рождение ребенка Сестрам.
Самый надежный способ сохранить тайну — это заставить людей поверить в то, что они ее уже знают.
Древняя фрименская мудрость
— Ты многого добился, умма Кинес, — сказал одноглазый Хенар, обращаясь к планетологу. Мужчины сидели на вершине скалы, возвышающейся над Сиетчем. Наиб обращался к Кинссу, как к равному, даже, может быть, с несколько преувеличенным уважением. Да и сам Кинес давно перестал ругаться с местными жителями, которые при обращении упорно именовали его «умма», то есть пророк.
Сейчас они с Хейнаром смотрели на медно-красный закат солнца, лучи которого освещали дюнное поле Большого Эрга. Далеко впереди на горизонте висело зыбкое облако пыли, последнее напоминание о песчаной буре, пронесшейся здесь накануне.
Сильный ветер сгладил гребни дюн, смел верхний слой песка и до неузнаваемости изменил расстилавшийся внизу ландшафт. Кинес сидел, прислонившись спиной к твердой шероховатой скале, прихлебывал возбуждающий пряный кофе.
Увидев, что муж собирается выйти наверх за пределы Сиетча, беременная Фриетх поспешила за мужчинами, прощавшимися с солнцем, уходящим из этого мира до завтрашнего дня. На плоском камне, лежавшем между мужчинами, стоял медный бронзовый кофейник, украшенный затейливым узором. Фриетх подала кофе с хрустящим сезамовым печеньем, которое так любил ее муж. Кинес не успел поблагодарить жену за такое внимание; женщина, не говоря ни слова, как тень исчезла, вернувшись в пещеру.
Помолчав некоторое время, Кинес ответил на замечание наиба:
— Да, я многого добился, но сделать предстоит еще больше.
Он думал о том немыслимо сложном плане, который был призван возродить Дюну, планету, древнее название которой в империи было мало кому известно.
Империя. Теперь он редко вспоминал о старом императоре — так сильно изменились его приоритеты да и вообще отношение к жизни и ее ценностям. Отныне Кинес не мог бы снова стать обыкновенным имперским планетологом, во всяком случае, после того, что он пережил, перечувствовал и передумал, живя с этим пустынным народом.
Хейнар сжал кисть руку Кинеса.
— Говорят, что закат — это время размышлений и оценок, мой друг. Давай лучше подумаем о том, что уже сделано, и не станем позволять потоку пустого и неизвестного будущего затоплять наше сознание. Ты пробыл на этой планете меньше года, но нашел здесь свое новое племя и жену. — Хейнар улыбнулся. — И скоро у тебя будет ребенок, надеюсь, что это будет сын.
Кинес задумчиво улыбнулся в ответ. Фриетх должна вот-вот родить. Удивительно, как она вообще забеременела, ведь он так часто бывает в длительных отлучках. Он еще не понял, как реагировать на свое незнакомое положение новоиспеченного отца. Раньше он никогда не задумывался о таких вещах.
Однако это рождение как нельзя лучше вписывалось в его планы преобразования удивительной, поразительной планеты Дюна. Его дитя, которое поведет фрименов по пути Кинеса, когда его самого давно не станет, сумеет продолжить его усилия. План мастера был задуман на столетия вперед.
Как планетолог он мыслил долговременными категориями, что было не в обычае у фрименов, но, учитывая их долгое многострадальное прошлое, они смогли бы привыкнуть и к такому планированию, где временные интервалы исчислялись столетиями, а то и тысячелетиями. У народа пустыни было свое устное предание, в котором описывались странствия людей с планеты на планету, рассказывалось о бесконечных притеснениях, гонениях и унижениях, которые преследовали фрименов до тех пор, пока они не нашли эту планету, на которой не мог жить никто другой.
Фримены отличались консервативностью, их образ жизни мало менялся от поколения к поколению, они не привыкли к стремительному прогрессу. Смирившись с тем, что их мир невозможно изменить, они стали узниками своей планеты, а не ее хозяевами.
Кинес надеялся изменить такое положение вещей. Он набросал план, который предусматривал приблизительное время для насаждения растений и накопления воды, наметив временные вехи для каждого свершения. Дюну предстояло вызволять из мертвой хватки пустыни постепенно, гектар за гектаром.
Фрименские команды, подчинявшиеся каждому его слову, рыли землю, бурили скважины, добывая образцы коры планеты на Большом Бледе, брали пробы геологических пород на Малом Эрге и Погребальной Равнине, но многие факторы планетообразования оставались скрытыми, представляя собой неизвестные переменные.
Каждый день к общей картине добавлялся маленький фрагмент. Когда Кинесу потребовались карты поверхности планеты, он с удивлением обнаружил, что у фрименов давно уже есть топографические карты; мало того, у них были и карты с указанием климатических особенностей разных районов.
— Но почему у меня не было их с самого начала? — сетовал Кинес. — Я был имперским планетологом, но карты, которые я получал, были выполнены со спутников и оказались удручающе неточными.
Старый Хейнар хитро улыбнулся, прищурив единственный глаз.
— Мы платим довольно большие взятки Космической Гильдии за то, чтобы она не очень пристально вглядывалась в наши ландшафты. Цена высока, но зато фримены свободны, а Харконнены блуждают в потемках вместе с остальной империей.
Сначала Кинес поражался, но потом стал просто радоваться, что в его распоряжении оказались все географические карты, в которых он так нуждался. Он немедленно связался с контрабандистами, чтобы добыть генетически отобранные семена самых устойчивых пустынных растений. Приходилось с нуля начинать планирование и создание экосистемы Дюны.