Мохиам задрала темную юбку и легла на кровать, приподняла голову и взглянула на Харконнена.

— Идите, барон, не будем терять времени. В конце концов, это такая мелочь.

Она скосила глаза на его пах.

Он вспыхнул от ярости, а она продолжала говорить тихим, спокойным голосом:

— Я обладаю способностью усилить наслаждение или убить его. Как бы то ни было, но для нас это все равно. — Она растянула в улыбке тонкие губы. — Подумайте о добытой без ведома императора пряности.

Ее голос стал жестким.

— С другой стороны, подумайте о том, что сделает старый Эльруд с Домом Харконненов, если узнает, что все это время вы водили его за нос.

Скорчив свирепую гримасу, барон расстегнул одежду и направился к кровати. Мохиам закрыла глаза и тихо пробормотала благословение Бене Гессерит, молитву, призванную успокоить ее дух и сосредоточить телесную активность на нужном изменении обмена веществ.

Барон не чувствовал никакого возбуждения. Его тошнило от происходящего. Он не мог вынести вида обнаженных прелестей Мохиам. Хорошо еще, что она просто задрала юбку, а не разделась догола. Впрочем, он тоже не стал раздеваться до конца. Преподобная Мать пальцами погладила член барона, вызвав эрекцию. Барон закрыл глаза и не открывал их, пока продолжался этот механический половой акт. Все это время он думал о завоеваниях, боли, власти… словом, о чем угодно, что могло бы отвлечь его ум от этого противоестественного сношения между мужчиной и женщиной.

Это была не любовь, конечно, нет, это был ритуальный акт двух тел для обмена генетическим материалом. Для них обоих это был даже не секс.

Но Мохиам получила то, что хотела.

* * *

К своему окну наблюдения, сквозь которое можно было смотреть только в одну сторону, Питер де Фриз подкрался молча, стараясь не шуметь и ничем не выдать своего присутствия. Ментат, он знал, как двигаться бесшумно, словно тень, как смотреть, а самому оставаться невидимым. Древний закон физики гласит, что одно только наблюдение уже изменяет параметры процесса. Но любой настоящий ментат знает, как отслеживать любые по масштабам процессы, оставаясь при этом невидимым, исключая влияние наблюдателя. Объект не должен знать, что за ним тщательно следят.

Через это отверстие де Фриз часто наблюдал за сексуальными эскападами барона. Иногда эти акты доставляли ему подлинное отвращение, иногда очаровывали, но очень редко половые извращения Харконнена подсказывали ментату новые идеи.

И вот сейчас, прильнув к своим смотровым окнам, Питер упивался мельчайшими деталями того, как барон Владимир Харконнен совокупляется с ведьмой Бене Гессерит. Он наблюдал за своим патроном с большим удовольствием, наслаждаясь явным дискомфортом барона. Никогда еще Питер де Фриз не видел Харконнена в таком замешательстве. О, как хотелось Питеру иметь здесь записывающую аппаратуру, чтобы потом наедине с собой вновь испытать полученное наслаждение.

В тот момент, когда ведьма выставила свои требования, ментат понял, каким будет исход дела. Барон был простой пешкой, загнанной в угол. У него не оставалось никакого выбора.

Но зачем?

Даже обладая мощными способностями ментата, де Фриз не мог понять, чего хотят добиться Сестры с помощью барона или его отпрысков. Наверняка простой обмен генетическим материалом не потребовал бы такого эффектного решения.

Но сейчас Питер де Фриз просто наслаждался редким зрелищем.

~ ~ ~

Предложенные подходы избирательно улучшали частные навыки или способности, усиливая тот или иной аспект познавательного поведения. Однако все эти достижения едва ли даже приблизились к сути сложного и способного адаптироваться к изменчивым условиям человеческого сознания.

Трактат Ихбана о сознании, том II

Пройдя по плитам искусственного кафеля, Лето, тяжело дыша, подошел к стоявшему у стены капитану гвардии Жазу. Инструктор по единоборствам был угловатым человеком с ежиком каштановых волос, густыми бровями и шкиперской бородой. Как и его ученики, Жаз был без рубашки, в одних бежевых тренировочных шортах. В зале стоял запах пота и горячего металла. Этот запах не выветривался, несмотря на то что хитроумная вентиляция работала на полную мощность. Однако, как и всегда по утрам, сам инструктор не участвовал в поединках, доверяя всю работу обучающей машине. Сам капитан лишь наблюдал за схватками.

Лето нравились тренировки, это было вызовом и одновременно сменой ритма после монотонных учебных занятий в классе. Лето уже привык к учебной рутине Икса, проходя курсы физической и психологической тренировки, посещая промышленные предприятия и изучая деловую философию. Его подогревал энтузиазм Ромбура, хотя часто именно Лето приходилось объяснять иксианскому принцу трудные научные понятия. Не то чтобы Ромбур был тугодумом, нет просто он был очень далек от практических дел.

Раз в три дня, по утрам, молодые люди оставляли класс и тренировались в спортивном зале. Лето любил физические нагрузки и наслаждался играющим в крови адреналином, а Ромбур и инструктор считали физические упражнения древним рудиментом и полагали, что спорт добавлен к программе обучения только из-за былой воинственности графа Верниуса.

Лето и капитан смотрели, как приземистый Ромбур пытается поразить золотистой пикой гладкий автомат для спарринга. Жаз никогда лично не вступал в показательные единоборства со своими учениками. Он считал, что если охрана хорошо делает свое дело, то члены августейшей семьи не должны заниматься этим варварским делом. Однако Жаз принял участие в составлении программы обучающей машины.

В покоящемся состоянии этот автомат выглядел как овод в рост человека. Но как только начиналась схватка, из-под гладкой поверхности выскакивали различные орудия поражения. Автомат с помощью сканера считывал поведение соперника, и машина мгновенно вырабатывала стратегию поединка. В ход шли стальные кулаки, ножи, армированные шланги и другое оружие ближнего боя. Механическое лицо могло принимать самые разнообразные выражения — от бесстрастного, чтобы усыпить бдительность соперника, до зверского, с налитыми кровью глазами, или дьявольски веселого. Механический спарринг-партнер интерпретировал движения противника и самостоятельно обучался отражать их.

— Помни, никаких заученных движений! — крикнул Жаз Ромбуру, выставив вперед похожую на лопату бороду. — Не давай ему читать себя.

Принц сделал нырок, уходя от двух дротиков, пролетевших над его головой. Машина ударила ножом, и лезвие задело плечо принца. На коже выступила кровь. Но даже раненный, Ромбур уклонился от следующего удара и атаковал механического противника. Лето был горд тем, что его царственный друг даже не вскрикнул, получив рану.

Несколько раз Ромбур спрашивал совета у Лето, спокойно воспринимал принц и критику в свой адрес относительно техники ведения боя. Честно отвечая на вопросы. Лето всегда тем не менее помнил, что он — не профессиональный инструктор по рукопашному бою, кроме того, он не хотел раскрывать до времени секреты боевого искусства Атрейдесов. Ромбур, когда приедет на Каладан, сам всему научится под руководством Туфира Гавата, оружейного мастера старого герцога.