Школа внутренней медицины Сук, Первичная доктрина
Нахмурившись, кронпринц Шаддам и канцлер Эйкен Хесбан смотрели на крошечного костлявого человечка, который приближался к ним такой величественной поступью, словно был мутеллианским великаном. Годы тренировки и обучения, целенаправленной дрессировки в специальных школах придавали докторам Сук необычайную важность. Эти люди воспринимали себя слишком серьезно.
— Этот Элас Юнгар больше похож на коверного клоуна, чем на профессионального врача, — произнес Шаддам, задумчиво глядя на выгнутые легкомысленными подковками брови, черные глазки и седые волосы, собранный на затылке в конский хвост. — Надеюсь, он знает свое дело. Мне хочется одного: чтобы он позаботился о моем бедном страдающем отце.
Стоявший рядом Хесбан тронул длинный ус и промолчал. Канцлер был одет в длинную, до пола синюю накидку, украшенную золотым шитьем. Шаддам терпеть не мог этого напыщенного сановника, сумевшего втереться в полное доверие к отцу, и дал себе слово, что как только вступит на престол, сразу сменит ненавистного канцлера. Если этот доктор не сможет понять причину ухудшающегося состояния Эльруда и не найдет способа лечения, то восшествие на трон не за горами.
Хазимир Фенринг клятвенно заверял, что никакие доктора, познавшие всю суть внутренней медицины, не смогут остановить ход запущенной ядом дьявольской машины. Биохимический катализатор, внедренный в мозг старого Эльруда, недоступен действию индикатора ядов, поскольку не является ядом, а лишь производит опасные вещества из эндогенных соединений в присутствии пива с пряностью. Эльруд же, чувствуя ухудшение состояния, пил все больше и больше своего любимого пива.
Ростом доктор был не больше метра. У врача была гладкая кожа, но глаза были старыми, если не древними, вмещающими в себя всю медицинскую премудрость, вбитую в мозг годами учения. На сморщенной коже лба красовался вытатуированный черный бриллиант, эмблема Сук, а седой конский хвост был длиннее тех, что носят женщины, и доставал почти до пола. На затылке этот серебристо-стальной хвост скреплялся серебряной заколкой.
Не тратя времени на любезности, Элас Юнгар сразу взял быка за рога.
— Вы приготовили деньги? — Он посмотрел на канцлера, потом перевел взгляд на кронпринца и принялся внимательно его рассматривать. — Прежде чем мы приступим к лечению, надо составить счет. Учитывая преклонный возраст императора, я заявляю, что лечение может оказаться долгим и в конечном счете бесплодным. Он должен платить по счетам, как и всякий гражданин. Король, шахтер, корзинщик — для нас это абсолютно безразлично. Каждый человек хочет быть здоровым, но мы не можем оказать помощь всем страждущим. Наша помощь доступна только тем, кто хочет и, главное, может платить.
Шаддам коснулся рукава накидки Хесбана.
— Ах да, Эйкен. Мы не постоим за расходами ради здоровья моего отца. Я уже отдал соответствующие распоряжения.
Все трое стояли под сводчатым входом в императорский аудиенц-зал, под фресками, изображавшими славные эпизоды из истории Дома Коррино: кровавые походы Джихада, последнее великое противостояние на мосту Хретгир, разрушение мыслящих машин. Шаддам всегда находил древнюю историю Империи нудной, тяжеловесной и скучной. Все эти деяния имели так мало общего с его текущими целями. Какое значение имело то, что происходило столетия и столетия назад; кронпринц надеялся, что недалеко то время, когда все изменится в этом старом дворце.
В гулком зале стоял украшенный драгоценными каменьями роскошный императорский трон, манящий к себе своей пустотой. По залу сновали немногочисленные придворные и одетые в черное Сестры Бене Гессерит. Эти люди появлялись в боковых проходах и альковах, стараясь не попадаться на глаза Шаддаму. У подножия трона стояли вооруженные до зубов, закованные в доспехи сардаукары дворцовой стражи. «Интересно, — подумал Шаддам, — подчинятся ли они мне, вздумай я сейчас занять трон. Ведь они знают, что отец лежит в своей опочивальне, страдая смертельным недугом». Но, поразмыслив, Шаддам решил не искушать судьбу. Слишком рано.
— Мы хорошо знаем цену обещаниям, — отпарировал врач. — Все же я хотел бы сначала увидеть плату.
Высокомерный тон, надменный взгляд, который доктор вперил в Шаддама, хотя кронпринц почти ничего не говорил. Юнгар решил играть в игру «кто кого», но ничего, скоро он потеряет почву.
— Ты хочешь получить плату, даже не осмотрев предварительно больного? — едва не задохнулся от негодования канцлер. — Чем ты занимаешься, человек? Ты врач?
Наконец доктор Юнгар соблаговолил удостоить взглядом Хесбана.
— Ты имел с нами дела, канцлер, и знаешь, сколько стоят подготовка и обучение докторов Сук по полной программе.
Как наследник Трона Золотого Льва, Шаддам тоже хорошо знал об имперской программе подготовки и обучения докторов Сук, знал он и о фанатичной верности интересам больного, которую всегда, без исключения всегда, проявляли врачи этой школы. Никто и никогда не мог обвинить ни одного врача Сук в нарушении верности интересам больного.
Правда, некоторые придворные так и не смогли примирить в своей голове бесконечную верность докторов Сук своему долгу с их непомерной жадностью. Врачи никогда ни на йоту не отступали от твердого, хотя и никогда не высказываемого вслух правила. Они никому не служили просто так, даже императору. И никогда не соглашались лечить, полагаясь на обещание воздаяния. Плата должна была быть ощутимой и немедленной.
Юнгар заговорил противным, раздражающим и писклявым голосом:
— Хотя мы не столь выдающиеся деятели, как ментаты или Бене Гессерит, но школа внутренней медицины Сук является одной из величайших в Империи. Одно мое оснащение стоит дороже, чем некоторые планеты. — Юнгар указал рукой на подвесную сумку, пристегнутую к поясу. — Естественно, я приму плату не от своего имени. Я только страж, хранитель фонда, в который поступают деньги. Когда я вернусь к своим собратьям, то ваша плата вместе со мной прибудет в школу и послужит благу человечества.
Хесбан смотрел на врача, не пытаясь даже скрыть отвращение, лицо сановника побагровело, усы подергивались.
— Или по крайней мере благу той его части, которая может оплатить ваши усилия.
— Совершенно верно, канцлер.
Зрелище уродливого и неуместного чувства собственного достоинства врача заставило Шаддама вздрогнуть. Интересно, сможет ли он, взойдя на трон, поставить на место этих зарвавшихся докторов Сук. Он собрался и заставил растекавшиеся мысли направиться в нужное русло. Всему свое время.
Он тяжко вздохнул. Его отец Эльруд упустил слишком много нитей управления из рук. Фенринг прав. Шаддаму претила мысль пачкаться в крови, убирая с пути престарелого императора, но это суровая необходимость. Иного выхода просто нет.
— Если стоимость лечения представляет для вас проблему, — произнес доктор, явно поддразнивая канцлера, — то вы можете нанять менее дорогостоящего врача для императора Известной Вселенной.
— Хватит этой словесной эквилибристики. Пойдемте со мной, доктор, — сказал Шаддам, беря инициативу в свои руки. Врач кивнул и повернулся спиной к канцлеру, словно это был самый последний из простых смертных.