— Значит, вы сами принимаете его, хм-м? И даже дали амаль императорским сардаукарам? Вы преступили свои полномочия, мастер-исследователь.
По лицу Аджидики пробежала темная тень.
— Это входит в круг моих полномочий как руководителя работ по производству амаля. Император лично дал мне задание разработать полноценную замену меланжи. Этой цели нельзя достичь без испытаний.
— Но не на императорских солдатах.
— Они стали намного боеспособнее, чем раньше. Сильнее, энергичнее. Вы должны быть знакомы со старой тривиальной мудростью: «Довольное войско — верное войско». Разве не так, подполковник Гарон?
Раздался тихий шорох, и двойник Гарона превратился в Аджидику, на котором мешковато сидел мундир сардаукара.
После этого лицедел превратился в императора Шаддама Коррино, снова заполнив мундир. Перетекание мышц под кожей было неуловимым, а достигнутое сходство поразительным. Рыжеватые волосы и зеленые глаза были безукоризненны, так же как и застывшее на лице выражение с трудом сдерживаемого недовольства. Даже голос был императорским, когда Лже-Шаддам провозгласил: «Вызовите сюда моих сардаукаров и убейте всех в этой лаборатории!»
Нос императора начал раздаваться вширь и расти в длину, становясь похожим на поритринскую морковь. Пока Аджидика, сияя, смотрел на свое творение, оно на глазах превратилось в уродливого мутанта-навигатора, части тела которого стали настолько велики, что порвали мундир сардаукара.
— Граф Фенринг, познакомьтесь с Зоалом, партнером, который будет незаменим для того, чтобы проникнуть на Джанкшн, минуя системы безопасности Космической Гильдии.
Очарованный Фенринг отбросил всякие сомнения.
— Этот лицедел понимает, что я — глава миссии и что мои приказы не подлежат обсуждению?
— Зоал высокоинтеллектуален и обладает многими полезными способностями, — ответил Аджидика. — Он не подготовлен для убийств, но все другие приказы исполнит без малейших колебаний.
— Как много языков ты знаешь? — спросил Фенринг.
— Столько, сколько потребуется, сэр, — произнес Зоал с неизвестным Фенрингу акцентом, возможно, баззелским, так как лицедел заговорил в нос. — Я освою все, что нужно. Но мне запрещено носить оружие.
— Такова программа, заложенная во всех лицеделов, — сказал Аджидика.
Фенринг нахмурился, не поверив мастеру-исследователю.
— Значит, все насильственные акции мне придется проводить самому, да, хм-м? — Он с ног до головы окинул взглядом созданную в лаборатории тварь, а потом обернулся к мастеру-исследователю:
— Кажется, это именно то, что мне нужно. Доказательства кажутся мне убедительными, а император сгорает от нетерпения увидеть результат. Как только мы удостоверимся, что навигаторы могут пользоваться амалем, то сразу приступим к распространению его по всей империи.
Аджидика побарабанил пальцами по столу.
— Этот тест — простая формальность, граф. Амаль уже испытан, и я им полностью доволен.
Секреты внутри секретов. Втайне от всех Аджидика продолжал вызывать мессианские видения. Это было предзнание, показавшее, что настанет час, и он, Хайдар Фен Аджидика, поведет огромное войско против неверных Великих Домов.
У Зоала было множество братьев — лицеделов, выращенных здесь, в так называемых аксолотлевых чанах. Эти изменчивые создания были верны ему одному и его грандиозному, скрытому от посторонних глаз плану. На одноразовых, невозвратных, кораблях он уже отправил более пятидесяти лицеделов на не обозначенные на картах планеты, чтобы те основали там форпосты будущей великой империи. Многие из таких кораблей вышли за пределы Известной Вселенной, намечая пути распространения влияния Аджидики. Процесс захвата власти будет длительным…
Запершись в защищенном магнитным полем кабинете, граф Фенринг приступил к составлению сложного плана проникновения на планету Джанкшн, обсуждая детали взлома системы безопасности Космической Гильдии с Зоалом. Лицедел внимательно слушал, вникая во все подробности. Аджидике не было никакого дела до этого секретного совещания.
Лицедел уже отверг все приказы. Когда настанет нужный момент, Зоал будет точно знать, что делать.
Отстаивай свою точку зрения агрессивно.
Император Шаддам Коррино IV. «Усиление новой империи»
Из всех государственных обязанностей наименее тягостной для императора Шаддама, особенно в его нынешнем настроении, была необходимость присутствовать на публичных казнях.
Сидя на троне, установленном на величественном возвышении в центре Площади Прошений, он был похож на верховного жреца, надзирающего за священнодействием с вершины исполинского зиккурата. В синем небе светило яркое солнце. Хорошая погода для императора — безоблачное небо над всей империей.
Следующую, закованную в цепи жертву подтащили к помосту и поставили у подножия громадного куба, вырубленного из сверхпрочного грубого гранита, рядом с лежавшими там мертвыми телами уже казненных людей. Императорские гвардейцы использовали разнообразные способы казни: удушение гарротой, обезглавливание лазерным лучом, закалывание, расчленение, вспарывание живота и даже вырывание трепещущего сердца, для выполнения последней экзекуции палач просовывал затянутую в перчатку с шипами руку под ребра жертвы. После каждого убийства толпа, как и положено, громко рукоплескала.
По краям лестницы, ведшей на помост, выстроились одетые в новенькую форму гвардейцы. Император хотел было распорядиться выставить для охраны целый полк, но потом передумал. Даже после дерзкого покушения на него Тироса Реффы Шаддам не желал показывать свою нервозность. Для охраны Шаддам не нуждается ни в чем, кроме личной гвардии и защитного поля вокруг трона.
Я — законный император, и мой народ любит меня.
Леди Анирул сидела в деревянном кресле с высокой спинкой по левую руку императора, на ступень ниже, подчеркивая свое подчиненное положение. Она настояла на том, чтобы ее всегда видели рядом с мужем, но он нашел выход из положения и устроил так, чтобы все видели, как мало значит мнение Анирул в решении важных государственных дел. Естественно, она понимала игру супруга, но вслух на это не жаловалась.
Шаддам держал в правой руке смертоносный символ своей власти — длинный жезл, украшенный фасеточным светильником, то же орудие, которым воспользовался Тирос Реффа во время представления. Оружейные специалисты двора долго удивлялись гениальному изобретению, попавшему в их руки. Оружейники зарядили рубиновый аккумулятор, и император собирался теперь воспользоваться диковинным оружием для вящего эффекта.
Пока Шаддам забавлялся опасной игрушкой, один из солдат убил следующего осужденного. Император взглянул на рухнувшее к подножию гранитного куба тело и выругал себя за невнимательность. По тому, как из зияющей раны на горле хлестала кровь, Шаддам понял, что этого преступника казнили вырыванием гортани и трахеи — на таком способе специализировались многие его сардаукары. Над Площадью Прошений подул свежий ветерок, толпа заволновалась, предчувствуя нечто очень интересное. За четыре часа толпа уже стала свидетельницей двадцати восьми казней. Некоторые осужденные, особенно жонглеры из театральной труппы, проявили истинное мастерство, пытаясь применить свои актерские способности для того, чтобы вымолить пощаду. Император верил в их искренность, но это не имело никакого значения для судьбы осужденных. Казнь невинных представляла собой завязку высокой драмы, преддверием кульминации которой должно было стать дьявольское истребление жонглеров сардаукарами.