– Нет! – отрезала Шествующая.
– Почему? Его нельзя произносить вслух?
Олег вспомнил: что-то такое было в какой-то из религий.
– Можно. Но ты всё равно его не воспримешь.
Саянов задумался… Что ж, такое возможно. Не исключено, что диапазон слуха у Древних пошире, чем у людей.
– И все же ты попробуй, – предложил Олег. – Вдруг у меня получится.
– Нет, – вновь отказалась козоногая. – Настоящее имя Маат – это власть над живым. Ты уже слышал его.
– Когда это?
– Имя Маат властвует над живым. Мои сестры связывали тебя ее именем. Или ты забыл?
– Такое забудешь… – пробормотал Олег, вспомнив свою первую встречу с Древними.
– Маат властвует над живым, – раздался другой голос.
След Прошлого. Она присела на корточки рядом с Олегом. Погладила себя между ног.
– Не хочешь соединиться со мной? – простодушно предложила она.
– Позже, – отказал Саянов. – Что значит: «властвует над живым»? Вы произносите ее имя – и человека разбивает паралич?
– Маат дает жизнь. Маат отнимает жизнь, – сказала След Прошлого. – Поэтому власть над живым – ее власть.
– А над мертвым? – спросил Саянов.
Просто так спросил. Без всяких задних мыслей.
Но этот вопрос почему-то привел Древних в замешательство.
Шествующая и След Прошлого переглянулись. На их прекрасных лицах возникло одинаковое выражение, которое можно было бы истолковать так: откуда он знает?
Шествующая начала что-то говорить. На своем языке.
След Прошлого бросила только одно слово. Саянов угадал, что оно означает. «Молчи!» А еще вероятнее: «Заткнись!»
Шествующая осеклась.
След Прошлого уставилась на Саянова.
Олег уже преподнес им немало сюрпризов. Мало ли что еще есть у него в запасе? Вдруг он настолько продвинут, что и язык Древних теперь понимает?
Увы, так далеко он еще не продвинулся. Пока апгрейд Олега Саянова проходил исключительно на физиологическом уровне. А ведь недурно было бы овладеть и прочими экстраординарными навыками козоногих. Типа: «нам ведом язык всего живого». Или феноменальными способностями к регенерации.
Может, они и мысли читать могут?
Ну нет, это вряд ли. Иначе хрен бы ему позволили взбунтоваться.
– Ты многое знаешь, человек, – сказала След Прошлого.
– Это верно, – согласился Саянов. – Мы, Дети Дыма, как вы выражаетесь, вообще много знаем. К примеру, дифференциальное исчисление.
Однако дифференциальное исчисление козоногую не интересовало.
– Может, все-таки соединимся? – предложила она. – Тебе будет приятно.
– Сначала – со мной! – ревниво заявила Шествующая, решительно выпятив дерзко торчащие грудки. – Я – первая!
– Ты – первая, – согласилась След Прошлого. – А потом – я. До заката еще много времени. Мы обе успеем соединиться.
«Чистый феминизм, – подумал Саянов. – Мое мнение в расчет не принимается».
Впрочем, он был не против. Тем более что лучшего времяпрепровождения он пока не ожидал. Ничего. Ночью он выберется наружу – и тогда дел будет уже невпроворот. А пока – предадимся разврату.
– Сначала – След Прошлого! – заявил он решительно.
– Я тебе не нравлюсь? – мгновенно огорчилась Шествующая.
– Наоборот. Лучшее – на десерт.
Знала ли она слово «десерт», неизвестно. Но смысл поняла – и сразу расцвела.
А След Прошлого не обиделась. Она была, как заметил Саянов, отнюдь не глупа. И догадалась, что человек просто хочет проявить свою волю. Ну и на здоровье. Особенно если эта воля полностью отвечает желанию Древней…
Когда наступила ночь, Саянов вместе с Шествующей выбрались на поверхность, и Олег с удовольствием вдохнул воздух свободы. Воздух был восхитительно вкусный. А свет узкого серпика луны показался Олегу таким же ярким, как сияние восходящего солнца.
Теперь он понимал, почему Древние не хотели выпускать его днем. От тропического солнца он бы точно ослеп.
– Теперь дневное солнце – не для тебя, – сказала Шествующая, когда Саянов поделился с ней своими мыслями.
В ее голосе слышалось одобрение.
– Солнце ослепляет Древних, – сказала козоногая. – Прежде было не так. Но теперь солнце – для Детей Дыма, а Древним Маат отдала ночь.
– Выходит, я теперь тоже – Древний? – пошутил Олег.
Шествующая не ответила.
Она поймала ящерицу и теперь ела ее. Сырой. Огонь, надо полагать, тоже атрибут Детей Дыма.
Олег улегся на песок. Ему было хорошо. Он глядел в сияющее фиолетовое звездное небо. За такое зрелище не жаль пожертвовать способностью видеть днем. Хотя что значит – пожертвовать? Если дело только в яркости, то вернуть себе возможность гулять при солнечном свете – вопрос чисто технический. Решить его несложно. Темные очки, например. Или – линзы. Снизить эффективность светового потока в несколько десятков раз – вот и вся проблема. В бунгало наверняка найдется всё необходимое.
Шествующая опустилась на песок рядом с Олегом. Потерлась пышной гривой волос о его живот, мурлыкнула, как кошка. В свете луны кожа ее казалась перламутровой. Тонкие пальчики, способные разорвать живую плоть, как ломтик сыра, касались Саянова легче птичьего перышка. Это Олег научил Древнюю человеческим ласкам. Впрочем, Шествующая оказалась очень способной ученицей. Небесноглазая Шэ, никогда не видевшая утреннего неба… Что он для нее? Просто человек? Дающий Семя? Или всё же нечто большее?
Что мог сказать об этом славный парень и способный ученый Олег Тенгизович Саянов? Он и мотивацию обычных женщин понимал с трудом. Вернее, даже не пытался понять. Они приходили и уходили. Некоторые – возвращались, некоторые – нет. Музыкант Саянов не испытывал недостатка в подругах. Ученый Саянов был более разборчив, но все равно не понимал, почему новые подружки, с жадностью вцеплявшиеся в него и совершенно счастливые в первую неделю, спустя месяц-другой покидали его чуть ли не по собственной инициативе. Наверное, не видели в нем брачной перспективы. По крайней мере так Олег решил – сам для себя. И больше не парился.
Но здесь, на острове, у Саянова было достаточно времени, чтобы обдумать свое прошлое. И у него появилась мысль: а что, если они чувствовали в нем нечто чуждое? Что, если тот, кто тасует карты судеб, пометил карту «Олег Саянов»? Что, если он, доктор химических наук Олег Тенгизович Саянов, – не из тех, кого Древние называют Детьми Дыма? Основания для этого имелись.
О том, что их семья особенная, Олег знал с детства. С трех лет, когда дед Тенгиз начал его учить «дорожке», начальным движениям фамильного воинского искусства. С тех пор, как на его глазах старший брат Олега влегкую раскидал четверых старшеклассников, каждый из которых был крупнее его… И позже получил выволочку от отца за то, что у одного из агрессоров оказалась сломана кость стопы. Правда, родителей пострадавшего, потребовавших у Тенгиза Тенгизовича компенсацию за «увечье», отец тоже шуганул. Отец работал начальником лаборатории в Институте криминалистики, ездил на рыбалку с начальником РУВД и был в дружеских отношениях с половиной прокурорского и милицейского начальства. Так что «превышение пределов самообороны» не повлекло за собой никаких последствий, кроме еще большего уважения к семье Саяновых со стороны местной молодежи.