Через полмили он подумал: зря не взял мачете. Вокруг – сплошные заросли. Однако тропка была вполне проходима, и возвращаться Олег не стал.
Прямо на тропу перед ним с дерева слетел попугай. В точности такой, какой жил у прошлогодней подруги Саянова Ленки. Тот попугай умел изощренно материться, а выпущенный из клетки, прицельно гадил на головы гостям.
– Привет, ублюдок! – сказал ему Олег. – Давно не виделись.
Попугай изучил человека поочередно сначала правым, потом левым глазом, пробормотал что-то невежливое и с шумом взлетел.
Олег поглядел на Лушку, разрывавшуюся между врожденной благовоспитанностью и желанием сцапать нахальную птицу, и расхохотался.
– Можно, – сказал он, трепля ее по холке. – Здесь всё можно.
Западный берег острова ниспадал к океану двумя отвесными террасами. Широкий пляж был совершенно открыт безжалостному солнцу. Голубая, пронизанная белым огнем толща воды откатывалась, густея, к затуманенному горизонту. Линия прибоя изгибалась подобием натянутого лука. Метрах в двухстах от песчаного пляжа, разрывая стеклянную пленку и гася инерцию океанских валов, скалились каменные зубцы – белые клыки утонувшего чудовища.
Тропа упиралась прямо в край обрыва. До плоского, поросшего травой карниза было метра два с половиной.
«Назад?» – мелькнула мысль.
Но Саянов не поддался и смело сиганул с откоса.
Лушка наверху жалобно заскулила.
– Марш, марш, малышка! – крикнул снизу Олег.
И собака, решившись, неуклюже соскочила вниз. Саянов стиснул ее слюнявую морду и поцеловал черный нос. Трава под ногами была мягкая, как ковер. Олег снял сандалии. Лушка, вспахивая носом сухие теплые стебли, трусила впереди. Солнце слепило Олегу глаза даже сквозь темные очки.
Вдруг сука оглушительно залаяла. Саянов увидел, как она прыжками мчится назад.
– Ну, тихо, тихо, – проворчал он, когда псина заплясала вокруг, захлебываясь от возбуждения.
Саянов насторожился. Поднимать шум – совсем не в характере воспитанной Лушки.
Собака прихватила зубами кисть хозяина, потянула за собой.
Через минуту Саянов обнаружил причину ее беспокойства. В белой стене обрыва, полуприкрытая его тенью, зияла огромная дыра.
Пещера.
Лушка остановилась и истерически залаяла прямо в черный зев. «Черт возьми! – подумал Олег. – Да она поджала хвост!»
– Лушка, успокойся! – ласково проговорил Саянов. – Вот уж не думал, что у тебя клауст…
И тут Саянов увидел, как шерсть на загривке собаки встает дыбом, а глаза загораются рубиновым огнем.
– О черт! – пробормотал Саянов, непроизвольно напрягаясь. – Кого ты учуяла, девочка?
Но Лушка так же неожиданно успокоилась, подняла морду к Саянову, часто и шумно дыша.
– Не пойдем! – пообещал ей Олег. – Во всяком случае, без фонаря и карабина.
Он сделал шаг – и оказался в тени. Из пещеры пахло прохладой, камнем и, совсем слабо, каким-то животным… Нет, даже не животным, а непонятно чем. Саянов шагнул еще раз – и оказался под сводом. Он мог стоять выпрямившись, и оставалось еще около полуметра свободного пространства над головой. После ослепительного дня глубина пещеры была кромешным мраком.
Саянову не хотелось идти дальше!
Он попятился. И ощутил облегчение, когда оказался снаружи.
Трава перед входом была вытоптана, и Саянов с удивлением признал в следах отпечатки козьих копыт. Пещерные козы? Ха! Отличная шутка!
Океан лежал внизу, гладкий, как шелковая простыня.
«Мой бассейн!» – подумал Олег, глядя на цепь скал. И риф! Здесь должен быть потрясающий дайвинг.
Винченца сказал: акулы сюда никогда не заплывают.
Не то чтобы Олег боялся акул, но мысль о том, что где-то рядом плавает нечто, способное отхватить тебе яйца вместе с ногами, была неприятна.
Еще через сотню шагов они с Лушкой наткнулись на вполне приличный спуск. Саянову пришлось снова надеть сандалии: песок был раскаленный.
Олег искупался, потом, устроившись в тени, выпил банку пива – и улегся на живот, глядя на собаку, прыгающую на мелководье. Брызги взлетали фонтанами: Лушка охотилась за рыбой.
«Завтра распакую акваланг и компрессор, – подумал Олег. – А сегодня можно понырять просто так, с маской и трубкой».
Возвратились они часа через три. Олег вскрыл для собаки банку тушенки, а сам удовольствовался холодной пиццей и пивом. Потом отправился в ванную – смыть соль.
Для такого бунгало ванна была просто роскошная. Вот только вода из бака на крыше – слишком теплая.
«Надо будет включить дизель и накачать холодной», – подумал Олег, вытираясь.
Прямо напротив в стену было встроено зеркало. Оно отражало загорелого мускулистого мужчину, выглядящего моложе своих тридцати пяти. Олег Саянов старался быть в форме и беспощадно боролся с то и дело нарождающимся «ученым» брюшком. Так что весил он всего восемьдесят килограммов. Совсем неплохо для его сложения и роста.
На соседней стене, над раковиной, висело еще одно зеркало, поменьше. Саянов брился, одновременно изучая собственную физиономию. Многие находили ее привлекательной. Хотя унаследованный от бабушки-ингерманландки курносый нос, на взгляд Олега, слегка подпортил его мужественную физиономию.
Впрочем, для мужчины внешность – не главное. Главное – что?.. Неправильно! Главное – интеллект!
Олег ухмыльнулся сам себе и поправил не совсем ровно висевшее зеркало.
Из-под зеркала в раковину слетел лист бумаги. Саянов поднял его, стряхнув капли воды.
На листе жирными красными чернилами было написано единственное слово:
БЕРЕГИСЬ
Саянов засмеялся. Он любил шутки. Поэтому засунул бумагу обратно и вернул зеркало в первоначальное состояние. Маленький сюрприз для гостей.
В отличном настроении Олег вернулся в гостиную. Однако веселость его тут же развеялась: Олег вспомнил, что сейчас придется разбирать ящики.
Начал он с бытовых вещей, и спустя пару часов комнаты бунгало приобрели вполне жилой вид. Саянов даже не поленился развесить фотографии: деда, родителей, брата, свои собственные – в разных местах и обществах. В окружении знакомых лиц Олег чувствовал себя веселее.
После предметов быта Олег занялся книгами. И провозился с ними до темноты.
Когда стемнело, Саянов запустил дизель и зажег свет. Компьютер и прочую электронику он решил пока не трогать. Дело долгое. Утром, еще с материка, Саянов послал брату сообщение, что у него все в порядке. Тот, соответственно, передаст родителям. А больше об Олеге беспокоиться некому.
Саянов бродил по дому в старых вылинявших шортах и перекладывал с места на место вынутые из ящиков вещи. Лушка валялась на просторном диване и внимательно следила за хозяином. Иногда она вскакивала и лезла помогать. Птицы за окнами перестали горланить, и за дело принялись ночные насекомые. Впрочем, шум этот был приятнее, чем визг разгулявшихся гостей на вечеринке у соседа.