— Большое начальство, — иронически Хмыкнул Симонов, — проходите, пожалуйста. Наташа, дай нам чаю, — крикнул он, обращаясь, очевидно, к жене.
— Если хотите, я покажу вам мое удостоверение, — предложил Святослав Олегович.
— Не нужно, — улыбнулся Симонов. — Зачем мне ваше удостоверение? Если вы появились так поздно и без предварительного звонка, значит, у вас важное дело. Проходите в комнату.
Петровский прошел в столовую. От его внимательного взгляда не укрылись детские игрушки, разбросанные повсюду, и потертые обои на стенах. Дверь, очевидно, открыла младшая дочь, подумал он. У нее должен быть ребенок, и она разведена. Судя по разболтанному виду, не очень-то любит работать или работает на пол-оклада. А хозяин квартиры — типичный «шестидесятник», который не успел отличиться в те годы по молодости и теперь наверстывает упущенное. С такими идеалистами надо быть осторожным, у них бывают принципы.
— Садитесь, — показал Симонов на потертый диван, усаживаясь в кресло, рядом с ним.
Гость сел на диван, еще раз осторожно оглянулся. Супруга хозяина внесла два стакана чая, тарелку с сахаром и дешевым печеньем. Петровский подумал, что крупная сумма денег совсем не помешает хозяину квартиры, но предлагать нужно очень осторожно, чтобы не обидеть врача. — У меня действительно важное дело, — начал он. — Дело в том, что сегодня в вашу больницу привезли кандидата в депутаты, журналиста Нечипоренко. — Он в очень тяжелом состоянии, — спомнил Симонов, — мы подключили его к аппарату искусственного дыхания, но это вишь временная мера. По моим наблюдением, такие пациенты не живут больше суток.
— Мне об этом говорили, — кивнул Петровский, — но вы осознаете, что Нечипоренко не обычный пациент? Он кандидат в депутаты по вашему избирательному округу, к — Для меня все больные — обычные пациенты, — добродушно возразил Симонов. — Увы, у него нет шансов. К сожалению. Было вы гораздо лучше, если бы на выборах победил он, а не этот уголовный элемент.
— Конечно, — согласился Святослав Олегович. Интересно, чем здесь занимались Бубенцов и его команда, если весь город так ненавидит Качанова?
— Но дело в том, что если Нечипоренко умрет, то единственным кандидатом останется именно этот «уголовный элемент», — пояснил Петровский. Врачу не обязательно было знать, что если умрет основный соперник, второго кандидата автоматически снимут с выборов.
— Очень жаль, — отреагировал Симонов. — Будет неприятно, если победит Качанов.
— Все зависит только от вас, — заявил Петровский, — дело в том, что если Нечипоренко дотянет до выборов, его не вычеркнут из списка кандидатов и он может победить…
— Он не сможет победить, — возразил врач. — Его уже сейчас надо считать погибшим. Сердце пока держится, но я думаю завтра утром позвонить в избирательную комиссию и сообщить о случившемся. Его придется исключить из числа кандидатов.
Этого следовало ожидать. Когда человеку интересно читать Мураками и рассуждать о моральных ценностях, он способен сделать все, что угодно.
— Что вы говорите?! — всплеснул руками Петровский. — Ведь тогда Качанов автоматически победит. Лучше оставить Нечипоренко в списках, и пусть он победит, тогда можно будет объявить, что он погиб, и назначать новые выборы. Иначе никого не успеют зарегистрировать за два дня, и Качанов автоматически станет депутатом.
— Возможно, и станет, — согласился Симонов, — но это нечестно. Избиратели не могут голосовать за уже умершего человека.
Они имеют право знать, что случилось с их кандидатом.
— Вы же сами сказали, что он подключи к аппарату искусственного дыхания.
— Это всего лишь формальность. На самом деле его уже нет. У него снесен череп и мозговые функции навсегда утрачены.
— Но юридически он пока жив, — напомнил Петровский. — Мы ведь также беспокоимся по поводу выборов, как и ваши избирали. Вы должны помочь благородному делу, не сообщайте в избирательную комиссию о положении Нечипоренко. Только один день, в воскресенье журналист победит на выборах, будут назначены новые выборы…
— А если победит Качанов? — Симонов был достаточно умным человеком.
— Значит, такова воля избирателей, — попытался улыбнуться Петровский. Он чувствовал, что его начинает нервировать этот затянувшийся спор.
— Вот поэтому я и позвоню завтра в избирательную комиссию, — заявил врач. — Хотя думаю, что до завтра он не протянет. Нам все равно придется констатировать его физическую и юридическую смерть.
— Вы меня не понимаете, — вздохнул Петровский, — кажется, Мураками писал, что необходимо отречься от самосознания и именно с этого начинается настоящая революция.
— Мои поздравления, — ухмыльнулся Симонов. — Не думал, что в столице работают такие начитанные чиновники.
— Сейчас другое время, — подыграл ему Святослав Олегович.
— Люди и принципы не меняются в зависимости от времени, — возразил Симонов. — Извините меня, господин Петровский, но я ничем не могу вам помочь. Мне не нравится Качанов, однако я обязан сообщить о плачевном состоянии Нечипоренко. Хотя думаю, что наш спор носит скорее схоластический характер.
Святослав Олегович не любил проигрывать, но неожиданно понял, что с главврачом у него произошла осечка. Только согласиться с этим означало признать, что он совершенно бесполезно прилетел из Москвы., — Какой у вас номер мобильного телефона? — поинтересовался Святослав Олегович. — Я перезвоню вам утром. Узнаю, как себя чувствует ваш пациент.
— Звоните по городскому, — предложил Симонов, — у меня нет мобильного. Или лучше сразу в больницу.
— Я должен улетать, — пояснил Петровский. — Мне трудно будет звонить на городской.
Может, мобильный есть у вашей дочери?
— Нет, — ответил Симонов. — Мне вообще не нравятся эти игрушки. Меня и так достают повсюду, где можно. А я имею право иногда спокойно посидеть с книгой или пойти в театр без этих трещалок.
— Разумеется. — Святослав Олегович уже продумывал новый план во всех деталях, и ему было важно знать, есть ли в доме мобильные телефоны. Но говорить об этом Симонову не стал, решив сделать последнюю попытку. — Понимаете, в чем дело, — сказал он, — в Москве есть представители крупных финансовых структур, которые полагают, что нужно поправлять ситуацию, в которую мы себя загнали. В политике, экономике, культуре…
— Согласен. Но не понимаю, как наша ситуация с этим связана.
— Они не хотят превращать Государственную думу в отстойник для уголовных элементов, — патетически воскликнул Петровский, — и просят вашей помощи.
— Мы уже об этом говорили, — напомнил Симонов.
— Нет, Игорь Сергеевич, вы меня не поняли. У нас был несколько беспредметный разговор. А сейчас будет более конкретный. — Он поднял чашечку с чаем, попробовал на вкус и с раздражением подумал: «Откуда они только берут такой дешевый чай?»