Когда они подъехали к городу, мать крепко спала. А на улицах все еще бродили празднующие. Вереницы машин расчистили дороги в городе от снега, и Тони могла ехать, не опасаясь, что ее «тойота» в любую минуту может бесконтрольно заскользить. Воспользовавшись этим, она решила позвонить в «Кремль» – просто для проверки.
На ее звонок ответил Стив Тремлетт:
– «Оксенфорд медикал».
– Говорит Тони, как там дела?
– Привет, Тони. У нас небольшая проблема, но мы пытаемся ее решить.
Тони почувствовала озноб.
– Какая проблема?
– Большинство телефонов не работает. Работает только этот, при входе.
– Отчего же это произошло?
– Понятия не имею. Наверное, из-за снега.
Тони озадаченно покачала головой.
– Наша телефонная система стоит сотни тысяч фунтов. Она не могла испортиться из-за плохой погоды. Можно это наладить?
– Да. Я вызвал команду из «Иберниен телеком». Они должны приехать через несколько минут.
– А как обстоит дело с сигналами тревоги?
– Я не знаю, работают они или нет.
– А, черт. Вы звонили в полицию?
– Да. Приезжала патрульная машина. Офицеры немножко посмотрели вокруг, но ничего не обнаружили. Сейчас они уехали – отправились арестовывать городских пьяниц.
На дороге, прямо перед машиной Тони, возник какой-то мужчина, и она крутанула колесо руля, чтобы не наехать на него.
– Я понимаю, почему они так поступили, – сказала она.
Наступила пауза.
– А вы где?
– В Инверберне.
– Я считал, что вы уехали в санаторий.
– Я собиралась, но возникла семейная проблема. Сообщите мне, что обнаружат ремонтники, хорошо? Позвоните мне на мобильник.
– Конечно.
Тони отключила мобильник. «Черт, – произнесла она про себя. – Сначала мама, а теперь – вот это».
Она вела машину по паутине тихих улиц, что вились вверх по склону горы, смотревшему на гавань. Доехав до своего дома, она остановила машину, но не стала вылезать.
Надо ехать в «Кремль».
Если бы она находилась в санатории, не могло бы быть и речи о том, чтобы вернуться в город, – слишком это далеко. Но она находилась в Инверберне. Поездка в «Кремль» по такой погоде займет какое-то время – по крайней мере час вместо обычных десяти-пятнадцати минут, – но ничего невозможного в этом нет. Единственной проблемой была мама. Тони прикрыла глаза. А ей действительно необходимо ехать? Даже если Майкл Росс сотрудничал с обществом «Свободу животным», едва ли они повинны в том, что не работают телефоны. Такой саботаж не просто устроить. С другой стороны, еще вчера она сказала бы, что невозможно вынести кролика из ЛБЗ-4.
Она вздохнула. Решение могло быть лишь одно. Она в ответе за безопасность в лаборатории, и она не может оставаться дома и лечь в постель, зная, что нечто странное происходит в «Оксенфорд медикал».
Маму нельзя оставить одну. И Тони не могла в такое время просить соседей присмотреть за ней. Значит, маме придется ехать вместе с ней в «Кремль».
Она передвинула рычаг на первую скорость и тут увидела мужчину, вылезавшего из светлого «ягуара», который стоял через две-три машины дальше вдоль тротуара. Что-то в нем знакомое, подумалось ей, и она медленно стала отъезжать. А он шел по тротуару к ней. Судя по походке, он был слегка навеселе, но вполне контролировал себя. Когда он подошел к ее окошку, она узнала Карла Осборна, телерепортера. В руках у него был маленький сверток.
Тони переставила скорость на нейтральную и опустила окошко.
– Привет, Карл, – сказала она. – Что ты тут делаешь?
– Жду тебя. Я уже готов был уехать.
Мама проснулась и сказала:
– Привет, это твой дружок?
– Это Карл Осборн, и он вовсе не мой дружок.
Со своей обычной бестактностью мама произнесла:
– Наверное, хотел бы им быть.
Тони повернулась к Карлу, а тот осклабился.
– Это моя мама, Кэтрин Галло.
– Большая честь познакомиться с вами, миссис Галло.
– Почему ты меня ждал? – спросила его Тони.
– Я принес тебе подарок, – сказал он. И показал ей то, что держал в руке. Это оказался маленький щенок. – Счастливого Рождества, – сказал он и бросил комочек ей на колени.
– Карл, ради всего святого, не глупи! – Она взяла пушистый комочек и попыталась его вернуть.
Карл отступил от машины и поднял руки:
– Он – твой!
Крошечная собачка была мягкая и теплая, и Тони хотелось прижать ее к себе, но она понимала, что должна от нее избавиться. Она вышла из машины.
– Мне не нужна собачка, – решительно сказала она. – Я женщина одинокая, у меня ответственная работа и старая мать, я не смогу заботиться о собачке и уделять ей столько внимания, сколько требуется.
– Изыщешь какой-нибудь способ. Как ты его назовешь? Карл – славное имя.
Она посмотрела на щеночка. Это была английская овчарка, белая с серыми подпалинами, приблизительно восьми недель от роду. Тони могла держать щенка на одной руке. Он лизнул ее жестким язычком и умоляюще посмотрел на нее. Она постаралась не растаять.
Тони подошла к машине Карла и осторожно положила щеночка на переднее сиденье.
– Вот ты его и назовешь, – сказала она. – А у меня и так забот хватает.
– Ну, ты еще подумай, – сказал он с разочарованным видом. – Я подержу его сегодня ночью и позвоню тебе завтра.
Она снова села в свою машину.
– Пожалуйста, не звони мне. – И передвинула рычаг на первую скорость.
– Жесткая ты женщина, – сказал он ей вслед.
По какой-то причине эти слова задели ее. «Я вовсе не жесткая, – подумала она. И на глаза навернулись нежданные слезы. – Ведь мне пришлось заниматься смертью Майкла Росса, и отвечать куче репортеров, и меня обозвал стервой Кит Оксенфорд, и меня подвела собственная сестра, и мне пришлось отменить поездку, которую я так ждала, я в ответе за себя, и за маму, и за „Кремль“, и не могу я взять щеночка, и дело с концом».
Потом она вспомнила о Стэнли и поняла: ей наплевать на то, что сказал Карл Осборн. Она протерла глаза и стала смотреть на дорогу сквозь крутящийся снег. Свернула со своей викторианской улицы и поехала к центральной улице города.
Мать сказала:
– А Карл симпатичный.
– На самом деле, мама, он вовсе не симпатичный. Он пустой и бесчестный.
– Никто не идеален. И едва ли много свободных мужчин твоего возраста.