Тот кивнул:
— Сходи, пожалуй. — Он редко ей противоречил, но сейчас нахмурился: — Хотя это опасно. Никто не должен знать, куда ты пошла.
— Конечно. Уж Нейт ни в коем случае.
— И как собираешься это обстряпать?
— Он не сможет не заметить, что я на пару дней исчезну. Нужно что-нибудь придумать.
— Сказать, что ты заболела?
— Слишком рискованно. Может зайти проверить.
— А если ты у отца?
— Не поверит. Знает, что я бываю там лишь по острой необходимости. — Гвенда ломала голову. Герои волшебных сказок и историй про призраков, которые рассказывают у огня в долгие зимние вечера, обычно верят друг другу без всяких вопросов, но реальных людей обвести вокруг пальца куда сложнее. — Можно сказать, что я пошла в Кингсбридж.
— Зачем?
— Например, купить несушек.
— Но ты можешь их купить у Аннет.
— Я ничего не буду покупать у этой мерзавки, это всем известно.
— Тоже верно.
— Нейт знает — мы всю жизнь дружим с Керис, и поверит в то, что я на пару дней задержусь у нее.
— Хорошо.
Не ахти какая история, но лучше в голову не приходило, а ей очень хотелось повидать сына. Еще до рассвета крестьянка выскользнула из дому, закутавшись в тяжелый плащ от холодного мартовского ветра, и в кромешной темноте потихоньку прошла по деревне, определяя дорогу на ощупь и по памяти. Гвенда не хотела, чтобы ее кто-нибудь увидел и начал расспрашивать. Все еще спали. Тихонько зарычал пес Натана Рива, однако быстро узнал ее по шагам и принялся негромко постукивать хвостом о будку.
Путница оставила деревню и двинулась по дороге между полями. Когда начало светать, она отошла уже на милю. Обернулась. Никого. На завтрак пожевала черствый хлеб, а около полудня остановилась в таверне у пересечения двух дорог: от Вигли до Кингсбриджа и от Нортвуда до Аутенби. На постоялом дворе не было никого знакомых. Расправляясь с соленой рыбой и пинтой сидра, Гвенда нервно поглядывала на дверь. Когда кто-то входил, она опускала лицо, но всякий раз это оказывался незнакомец, не обращавший на нее никакого внимания. Она быстро ушла в Аутенби.
До места добралась к полудню. Не была здесь двенадцать лет, но деревня почти не изменилась, довольно быстро оправившись от чумы. Кроме маленьких детей, игравших у домов, почти все работали — пахали, сеяли, пасли ягнят — и обернулись на незнакомку, пытаясь понять, кто это. Стоит подойти поближе, кто-нибудь наверняка узнает ее. Она провела здесь всего десять дней, но наполненных такими драматическими событиями, что кто-то должен вспомнить. В деревне подобное не часто случается.
Гвенда шла вдоль извилистой реки Аутен между двумя грядами холмов от главной деревни к тем, что поменьше. Она даже помнила их названия — Хэм, Шортейкр, Лонгуотер и самая дальняя, Олдчёрч. Приближаясь к ней, путница разволновалась и даже забыла про натертые ноги. В Олдчёрч насчитывалось всего тридцать лачуг — слишком маленькое селение для того, чтобы стать манором или даже иметь собственного старосту. Однако, как свидетельствовало название, здесь имелась древняя церковь. Ей, вероятно, несколько сотен лет: коренастая башня, короткий неф, грубый камень, крошечные квадратные окошки, похоже, наугад вырезанные в толстой стене.
Пройдя церковь, Гвенда двинулась по полю мимо пастбища: хитрый Гарри Пахарь не поставит рослого Сэма на такую легкую работу. Он наверняка пашет, чистит канавы или помогает управлять бычьей упряжкой. Крестьянка всматривалась в громко перекрикивающихся мужчин в теплых шапках и грязных башмаках в надежде увидеть юношу на голову выше всех. Не найдя сына, вновь осталась с тревожным предчувствием. Неужели его уже поймали? Или он перебрался в другую деревню?
Беглец оказался среди тех, кто унавоживал вспаханную борозду. Несмотря на мороз, Сэм снял плащ и размахивал дубовой лопатой. Под льняной рубахой на спине и руках бугрились мускулы. Глядя на сына, мать испытывала гордость: такой мужчина вышел из ее неказистого тела. Когда подошла ближе, все с любопытством подняли глаза: кто это? что здесь делает? Гвенда подошла прямо к своему старшему и обняла его, не обращая внимания на запах конского навоза.
— Привет, мам, — поздоровался беглец, и все рассмеялись.
Путница из Вигли не поняла, что тут смешного. Тощий человечек с вытекшим глазом пошутил:
— Ну, Сэм, теперь ты как у Христа за пазухой.
И опять все грохнули со смеху. Гвенда догадалась: крестьян рассмешило, что у такого большого мужчины такая маленькая мать, и односельчане решили его подразнить.
— Как ты меня нашла?
— Встретила Гарри Пахаря на нортвудском рынке.
— А я-то надеялся, что здесь меня никто не найдет.
— Я ушла до рассвета. Отец скажет всем, что в Кингсбридж. Меня никто не видел.
Они немного поговорили, затем Сэм сказал, что ему нужно работать, а то нехорошо.
— Возвращайся в деревню, найди старую Лизу, которая живет напротив церкви. Скажи ей, кто ты, она тебе чего-нибудь даст. Я приду к сумеркам.
Гвенда посмотрела на небо. Дело к вечеру, работа закончится примерно через час. Она поцеловала сына в щеку и ушла. Лизу крестьянка нашла в доме чуть побольше остальных — с двумя комнатами, не с одной. Та познакомила гостью со своим слепым мужем Робом. Как и говорил Сэм, старуха оказалась гостеприимной и тут же поставила на стол хлеб, суп, эль. Гвенда спросила про ее сына, и та принялась рассказывать без умолку, начиная от младенчества и до ученичества. Вдруг старик резко перебил жену, произнеся одно-единственное слово:
— Лошадь.
Стало тихо, и Гвенда расслышала мерный топот конских копыт.
— Маленькая, — продолжил Роб. — Верховая или пони. Слишком мелкая для лорда или рыцаря, хотя, может, женская.
Крестьянка из Вигли почему-то испугалась.
— Двое гостей за один час, — заметил слепец. — Вряд ли совпадение.
Этого Гвенда и боялась. Встала и выглянула за дверь. По улице рысью шел коренастый черный пони. Путница тут же узнала седока, и сердце опустилось: Джонно Рив, сын старосты Вигли. Как же односельчанин ее нашел? Она быстро занырнула обратно в дом, но верховой успел ее увидеть.
— Гвенда! — крикнул Джонно, притормозив пони.
— Черт проклятый.
— Интересно, что это ты здесь делаешь?
— Как ты сюда попал? За мной ведь никто не шел.
— Отец отправил меня в Кингсбридж разузнать, какого рожна тебе там надо, по пути я остановился на постоялом дворе «Перекресток» и там вспомнили, что ты двинулась на Аутенби.
Отчаявшаяся мать судорожно думала, как перехитрить ушлого Джонно.
— И почему бы мне не навестить старых друзей?
— А зачем, интересно? Где твой беглый сын?