Но тут Снежная вспомнила одну лошадиную поговорку: «Традиция, нарушенная Царицей, не считается нарушенной». И, позабыв о своих тревогах, с гордостью начала прислушиваться к восторгам гостей.
А восторгаться было чем!
Преломляясь в гранях волшебной горы, на Потаенный Сад проливались потоки света всех цветов радуги. Искрился золотой песок. Листья серебряных деревьев мелодично звенели, приветствуя гостей.
В специальных мраморных чашах лежали глыбы льда. Лошади доставляли их с высочайших вершин Туран-острова, на которых царит вечная зима. Под лучами солнца глыбы постепенно таяли и каменные желобки, лучами разбегающиеся от мраморных чаш, питали корни серебряных деревьев чистейшей талой водой.
Денису казалась, что он попал в сон изысканной и романтичной феи.
«Эх, был бы фотоаппарат… - сокрушался он. - А впрочем, что фотоаппарат? Разве такая красота на фотке получится?»
Но вот они пришли к Живо-Древу Царицы. Оно чернело посреди своих пышущих красой и здоровьем собратьев, как обгорелая спичка. Червь-железняк сточил его корни и небось уже прокладывал в золотом песке ход к своей следующей жертве.
- Так-так-так, - Берендей задумчиво потер подбородок. - В том, что это железняк постарался, у меня после Лесиного рассказа сомнений нет. А вот как его на поверхность выманить, а, Егорушка?
- Выманивать? Слишком много ему чести будет, зубатому, - проворчал Егорий.
Старый богатырь запустил руку в дорожную котомку (с которой, как уже заметил Денис, Егорий не расставался ни при каких обстоятельствах) и достал свою сыскную перчатку.
Вот это была всем перчаткам перчатка! Сплетенная из стальных колечек, даже на вид тянущая не на один килограмм, эта кольчужная перчатка лет пятьсот-шестьсот назад наверняка украшала правицу какого-то воеводы, а может и князя!
- Где, интересно, Егорий Ильич такую нашел? - шепотом спросил Максим у Дениса.
- Не иначе как на Куликовом поле, - ответил тот.
- Ты вот что, Берендей, держи свой посох наготове. Лучше всего лупи огнебойным, чтоб наверняка. Понял? - спросил Егорий.
- Как не понять!
- Выпускаю!
Ребята не успели ахнуть, а перчатка уже с хрустом закопалась в золотой песок и исчезла из виду.
Несколько минут ожидания…
И вот золотой песок вздыбился! Показалась перчатка, тянущая отчаянно упирающегося червя-железняка.
Тварь извивалась всем телом, по которому перебегали тревожные зеленоватые сполохи. Ребята невольно попятились. У них на глазах червь извернулся и его зубы со скрежетом впились в кольчужную перчатку.
«Как бы не порвал, - тревожно подумал Денис. - Раз он серебро грызет, может, наверное, и с железом управиться».
Но Берендей был начеку. Из его посоха с шипением вырвалась молния. Вспышка - и от червя-железняка осталась только кучка пепла.
Егорий поднял и отряхнул от золотого песка свою сыскную перчатку. На ней не было ни единой царапины.
- Умница моя ненаглядная, - нежно сказал Егорий Ильич.
Через несколько дней Дениса торжественно приняли в След опытный посад.
Церемония чествования героев-спасителей Царицы Снежной - Леси, Дениса и Максима - проходила на Гуслярской поляне при большом стечении лицейского люда.
Денис, который в последний раз видел такую толпу на поляне в день маскарада, даже немного опешил.
- Это что, все на нас пришли поглазеть? - тихо спросил Денис у Максима.
- А чего? По-моему, мы заслужили! - самодовольно отвечал тот.
- Да при чем тут мы - все пришли посмотреть на Снежную! - трезво оценила ситуацию Леся. - В отличие от нас, Царицу в Лицее можно увидеть не каждый день.
Вначале слово держал Берендей.
В краткой, но прочувствованной речи чародей напомнил лицеистам основные вехи истории со Снежной. Затем рассказал, что именно сделали Денис, Леся и Максим для того, чтобы у истории этой был счастливый конец. И, лукаво прищурившись, заявил, что Лицей просто обязан поприветствовать своих героев.
Ученики всех пяти посадов ударили в ладоши, коты-архивариусы заорали во всю свою луженую глотку, а старшие подмастерья Мастерового посада запустили уйму шутих - приветствовать героев в Лицее умели и любили.
Когда шум стих, Берендей объявил главную новость:
- Ввиду геройских подвигов нашей дорогой троицы, - Берендей указал широким жестом на Дениса, Максима и Лесю, - предлагаю зачислить Дениса и Максима в Лицей без всяких дальнейших испытаний. Дениса - в посад Следопытный. А Максима - в Мастеровой. Лесю же предлагаю наградить золотой медалью «Лучшая Ученица Травоведно-Зве-рознатного лицея сего года». Толпа снова зашумела.
- Так держать!
- Ну вы даете, экскурсанты!
- Леся, мы с тобой!
- Рулез!
Берендей говорил еще долго.
Он рассказывал лицеистам о судьбе Очков. Их стекла, изготовленные Нелюдой и обладающие особой колдовской силой, волшебники разбили, а осколки расплавили. Вместо них в оправу были вставлены стекла совершенно обычные и уже в таком виде Очки подарили старику Вию.
Оказалось, что богатые родственники определили Сриб-Ло и Мур-Ло в одну из лучших клиник Гуляй-Сарая. Там их стараются разбудить приглашенные из Тридвенадцатого царства лекари. Четыре раза в день лекари подносят к ушам хрулей супербудильники, которые звонят так громко, что иногда лопаются стекла в палате.
И много о чем еще. А ребята слушали и слушали, пока не объявили, что готов торжественный ужин…
В общежитии Дениса и Максима ждала настоящая дружеская вечеринка.
На столе, установленном в гостиной, громоздились блюда, приготовленные «Алхимиком-19». Собравшиеся ребята громко кричали «позд-рав-ля-ем!»
- Ой, я так за вас волновалась! Так волновалась! - причитала Влада, чмокая в щечки поочередно то Максима, то Дениса. - И почему вы мне сразу не сказали, что собираетесь на корабль? Я бы тогда тоже пошла с вами!
- Ну вы даете, пацаны, - тряс ребятам руки Коля. - Ну вы монстры!
- А что, у хрулей вас хорошо кормили? - поинтересовался Володя, уминая пирожок с маком.
- А правду говорят, что крысы совсем-совсем не страшные? - спрашивала Люба.
- Скажите, только честно: в штаны небось наложили, когда поняли, что «Калиф» из Лицея отплывает-то? - по-свойски подмигивал Роман.
- А расскажите еще про песьеголовцев! - просил Антон.
Вопросов было так много, что Денис даже немного приуныл. Если отвечать на каждый хотя бы вкратце, не закроешь рот до самого утра!
А вот Максима суета вокруг совершенно не смущала. Приосанившись, он протер очки, выдержал внушительную паузу и сказал: