Прозрачное пламя затеплилось в его зеленой бездне глубиною в вечность — сияние рассвета, наблюдаемого через темный изумруд, сверкающие сполохи на стенах купола. Усилившийся блеск пробудил к жизни пульсирующие красным жилы, и под затуманенной поверхностью шевельнулись алые нити, уходящие в глубь Гелиотропа. Вырвавшаяся на волю космическая энергия зажгла Гелиотроп сверкающим пламенем жизни.
Лихорадочная песнь риллити рассыпалась эхом изумления, удовлетворения, страха. С помертвевших губ Кейна сорвались последние строки заклинания, он замер перед металлическим кругом в центре каменного полумесяца, потом мазнул своей свежей кровью серебристо-белый диск, увлажняя круглое углубление посредине. Переходя к завершению ритуала древних, он чувствовал, как немеет его рука от посылаемых кольцом электрических разрядов.
Кейн стиснул левую руку в кулак. Кольцо с гелиотропом очутилось поверх его пальцев, и теперь он заметил, что камень также мерцал — миниатюрный прототип горящего перед ним титанического кристалла. Наконец, будто скрепляя печатью некий тайный договор — должно быть, этим камнем были скреплены многие магические договоры, — Кейн опустил кулак в центр металлического диска.
Последние дюймы незримая сила будто повлекла его руку неумолимым магнитом. Гелиотроп кольца лег в углубление, с электрическим щелчком коснувшись увлажненного кровью металла.
В тот же миг Кейн ощутил, как каждая клетка его тела взрывается невыносимо мучительным и одновременно восторженным чувством. Тело содрогнулось и застыло, как столп, пронизанное молнией космоса. Дикий вопль так и не достиг его парализованного горла.
Гелиотроп взорвался сверкающей звездой первозданной энергии, на одно ужасное мгновение его бесконечные глубины ослепительно вспыхнули, и воспрянувшая душа кристалла взметнула молнию зеленого света, пронизанного красными жилами, — взметнула, чтобы пламя охватило человека. На долгие минуты его мозг очутился в вихре неописуемых ощущений, в мозаике сумятицы чужих мыслей, бесконечной тьме, перемежаемой вспышками бесформенных бликов. Теперь он завис в вечности, в калейдоскопическом водовороте чужих снов, где мозг его полностью слился с космическим разумом, настолько чуждым, что каждая пылинка в луче его мыслей была загадкой — мятежные образы, непостижимые проекции сенсорных импульсов, для коих не существовало человеческого органа восприятия.
Кейну кое-как удалось удержать в мозгу рассеченную паутину некой целостности, зарождающееся осознание постороннего наблюдателя… прозрение, приходящее к спящему, понимающему, что он движется в границах сна, но бессильного разорвать его чары либо изменить его ход. Он чувствовал, как ткань его разума, его бессильно распластанную душу трогают, разглядывают, изучают с небрежным любопытством — равнодушно, но сосредоточенно.
Психологическая вивисекция рассердила Кейна или призрак его разума, стремящийся к понятному целому. Он пытался собрать воедино осколки своего сознания, воспротивиться вторгающемуся разуму, безжалостно считывающему начертанные в его душе памятные строки. Сопротивление было встречено гневом, но его гигантская психическая энергия крепла с каждым мгновением. Века, посвященные оккультным наукам, наделили Кейна властью над тайными силами, не изведанной почти никем из людей на тропе знаний. Испуганный неожиданным усилием чужой разум отпрянул, и Кейн могучим рывком занял опустевшие крепости своего сознания. Последовало ощущение обескураженного изумления этим неожиданным отпором, положившим конец непрошеному вторжению, затем чуждое существо решило еще раз сломить волю Кейна.
Хотя сознание пока не подвергалось новой пытке, Кейна все еще кружило в вихре чужих мыслей. Частицы образов, осколки чувств теперь становились понятнее — то ли благодаря ознакомлению с новой перспективой, то ли потому, что пелена чужого разума изменяла сенсорные импульсы, подгоняя их под человеческое восприятие. Первоначальный хаос постепенно сливался в одно целое наподобие ярких кусочков бесконечной мозаики. Разум Кейна мог уловить смысл в отдельных узнаваемых фрагментах разворачивающейся перед ним картины, хотя местами части фриза оставались бесформенными пятнами нечеловеческой мысли, передающими радужные цвета знакомого спектра.
Но вот фрагменты слились воедино… Темнота. Бесконечное ожидание, томление. Движение: во времени? в пространстве? Опасность. Энергия. Непривычное движение. Побег от опасности? Опасность в пути? Мучительное желание, предчувствие. Приливы и отливы мощных потоков энергии. Терпение, отчаяние, предчувствие, надежда. Остановка движения. Опасность. Энергия. Отпор. Завершение. Надежда.
Свет. Перемещение.
С огромной высоты: облака, море, материк. Белые, синие, зеленые, красные вспышки. Опасность. Ближе. Полет через лазурный океан к темному лесу. Таящаяся в море и в лесу опасность. Ужасающая мощь неисчислимой энергии. На груди континента горящая рана, куда устремился парящий морской поток. Цель достигнута. Завершение. Заселение континента. Надежда, гордость.
Картина яснее, движется в странно сжатом потоке времени, понятные образы то и дело замещаются символами.
Высящийся над морем каменистый остров. Туманное побережье на горизонте по ту сторону катящих волны черных вод. Стены, устремленные ввысь, торчащие из острова наподобие застывших кристаллов инея. Стены, здания причудливой архитектуры, паутина улиц. Позади доки и стрелы причалов, огромная дорога, пронизывающая море лучом света. Город, вырвавшийся фантастическим буйным цветком из не породившей его земли.
Какая странная двойственность. Точка наблюдения неподвижна и вместе с тем движется. Восприятие под перемещающимися углами; мгновения, рассматриваемые и проектируемые с разных точек.
Движущиеся через поднимающийся город формы. Крелранские строители — чешуйчатые существа, очевидные предки их выродившихся потомков-риллити. Присущая земноводным уверенность, обдуманность действий. Перепончатые руки, ваяющие город, предводители, продумывающие его архитектуру до малейших деталей. Ползущие тут и там гигантские механизмы, словно блестящие неутомимые муравьи в своем муравейнике. Металлические руки, поднимающие колоссальные каменные блоки. Сверкающие копья пламени, извергаемые странными инструментами, сплавляющие бесшовные сочленения, вырезающие точные углы, наносящие сложную гравировку на плоскости. Гигантские суда, несущиеся по морю водяными жуками, бронзовые многоножки с горбами груза на спинах, важно вышагивающие по дороге, затем высыпающие горы измельченной руды и щебня. Выгруженные неведомо откуда и кем холмы загадочного материала. Все это поглощается огромными тушами машин, печей, преобразующих материал посредством немыслимых энергетических сил в блоки красноватого вулканического камня, листы и кабели из разных металлов, в загадочные субстанции. Сырая материя, метаболизированная в живые клетки Арелларти. Ремесленники перемещают, укладывают каркас — создают точную геометрию жизни организма. Над ними дышит и колеблется огромная тень — страж и кормилец.
Есть еще нечто скрытое. Многие двери заперты, и даже само их присутствие незаметно в кромешной тьме. Существует два разума в одном, но они не одинаковы. У каждого свои двери, заслоны, ключи, способные открыть и обнажить нечто за пределом тайны. Их двери не похожи, как и ключи, — но есть и двери без признаков замка, и ключи без дверей.