— Крестьяне и разбойники Ортеда не представляют опасности для Сандотнери, — резко сказал Джарво. — Толпа плохо вооруженных и необученных голодранцев не может выстоять против тяжелой кавалерии.
— А как же та наемная армия, которую, как я слышала, Ортед разбил в пух и прах?
— Просто Камделлер поступил, мягко говоря, глупо, ввязавшись в бой с Ортедом там, где этот бандит чувствует себе как рыба в воде. В этих джунглях не то что кавалерию развернуть негде, там и змее не проползти свободно между двумя деревьями. От лесов до Сандотнери четыре дня пути по саванне. Четыре дня для тренированной пехоты, умеющей организованно двигаться и грамотно разбивать лагерь. А для толпы сатакийцев этот поход будет последним.
— И все же я полагаю, что от новоиспеченного генерала ждут личной оценки сложившейся на севере ситуации, — продолжала настаивать Эскетра.
Джарво молча смотрел на нее, вдыхая едва уловимый аромат ее духов. Его ладони вспотели, даже боли от недавнего ожога как будто и не было никогда. Эскетра — вот она — на расстоянии вытянутой руки… или чуть-чуть дальше.
— Кейн тяжело ранил вас? — участливо спросила принцесса.
— Врач наложил мазь и повязку, — сухо сообщил Джарво и, помолчав, добавил: — Мне сказали, что мой левый глаз никогда больше не сможет отличить день от ночи.
— Ах! — воскликнула Эскетра. — Вы наполовину ослепли ради того, чтобы сохранить мое доброе имя. Какая жертва, мой любезный Джарво. Я вам очень признательна.
Вновь наклонившись над бассейном, она поднесла к воде пальцы. Ни единой крошки не упало с них, но рыбки, увлеченно толкаясь, все так же выпрыгивали из воды. Одна из них, поверив в удачу, метнулась ко дну с воображаемой добычей. Остальные золотистые тени последовали за ней, рассчитывая поживиться остатками.
Эскетра рассмеялась и протянула Джарво руку для поцелуя.
— Не забудьте заглянуть ко мне, генерал, — игриво сказала она и уточнила: — Когда вернетесь из поездки к северной границе.
Волна ужаса накатывала из леса на город, душила его в своих липких объятиях. Этот ужас несла с собой сила. Сила бесчисленных рук, занесенных для удара, готовых разрушать и убивать; сила, управляемая зловещей волей, способная выполнить любой приказ. Сам ужас сделался силой.
Еще в сумерках сатакийцы окружили город. С тех пор несколько часов подряд Эрилл слушала их монотонные песнопения. С крыши высокого здания ей видно было море факелов вокруг города. Факелов было больше, чем звезд на небе, и окружили они Гильеру плотнее, чем звездная ночь окутала окрестные джунгли.
Эрилл слышала запах гари. Скоро, очень скоро будет гореть и этот город. Эрилл не по-девичьи резко помянула в очередной раз мэра и городские власти за их самонадеянную тупость: с чего они решили, что город сможет выстоять? Тут Эрилл прокляла судьбу, забросившую бродячую цирковую труппу в обреченную Гильеру. Подлый рок можно было проклинать бесконечно, и девушка отдельно обложила отборной руганью собственную участь мима в бродячем цирке.
За свои неполные двадцать лет Эрилл много поездила и повидала всякое, поэтому сейчас она ясно сознавала, что любоваться этим миром осталось недолго. Жизнь научила ее чувствовать опасность и безошибочно угадывать, когда хвататься за нож, а когда молить о пощаде. Видимо, подобной закалки не хватало отцам города.
Когда-то давно родители, которых Эрилл помнила весьма смутно, продали ее в один из борделей Ингольди. Оттуда девочка убежала при первой же возможности и была обнаружена в одном из фургонов с поклажей какого-то странствующего цирка. Хозяин увеселительного заведения, не испытывавший никаких симпатий к властям Ингольди и не желавший передавать им на рассмотрение судьбу забитого ребенка, похожего на звереныша, решил не выдавать беглянку. Впрочем, за свой добрый поступок он взял самую высокую плату. В его труппе был единый для всех закон: каждый должен отрабатывать свою еду, кров, да еще и на реквизит требовалось. Скидок хозяин не делал, и Эрилл пришлось учиться цирковому мастерству в перерывах между выполнением самой тяжелой работы по хозяйству. В общем, она не очень переживала, когда кто-то подложил спящему хозяину ядовитую змею в сапог. Оставшаяся без кнута труппа быстро распалась, и Эрилл пошла по жизни своей дорогой.
Она была стройной, сильной и ловкой. Тренированная мускулатура акробатки придавала внешности девушки обманчивое ощущение хрупкости. Волевой подбородок, полные губы, прямой нос, большие глаза — все это идеально подходило для ее работы. Такое лицо оставалось выразительным даже под безликими белилами клоунской маски. Золотистые волосы, спадающие локонами на плечи, и зеленые глаза удачно дополнял змеиный камень крупных серег.
Из того же зеленовато-желтого камня была выточена и трубка, раскурив которую Эрилл вдыхала опиумный дым. Выпустив несколько колец, она оглядела трубку. Оставалось всего несколько затяжек. Купить еще вряд ли удастся. Скорее всего, эта трубка станет для нее последней.
— Лучше бы не обкуриваться до потери сознания, — заметила Боури, гадалка, присоединившаяся к Эрилл на ее наблюдательном посту. — Если сатакийцы пойдут на штурм, можно будет попытаться уйти из города, пока идет вся эта заваруха.
— Не стоит обманывать себя, Боури, — отмахнулась Эрилл. — Сатакийцы возьмут город сразу — это факт. А затем перережут здесь всех до единого, чтобы другим неповадно было драться. Чертовы аристократишки! — добавила она, имея в виду власти Гильеры.
Боури пожала плечами:
— Пока человек жив, есть на что надеяться.
— Иди ты со своими надеждами… Боури достала из мешочка на поясе маленькую шкатулку черного дерева.
— А ну-ка посмотрим, на что ты надеешься, — предложила она, залихватски тасуя извлеченную из шкатулки колоду карт.
Эрилл протянула было руку, но остановилась:
— Да ну их, эти предсказания. Будь что будет. Иди поморочь голову кому-нибудь другому. Я думаю, сегодня многие готовы порядком заплатить за твои байки. А я не хочу знать о том, что случится.
— Да ладно тебе, выбери три карты, и все, — чуть обиженно пробубнила Боури.
Эрилл, лишь бы отвязаться, сняла три верхние карты с подставленной ей колоды и отвернулась.
Внимательно поглядев на выбранные карты, Боури вдруг изменилась в лице и поспешила убрать колоду в шкатулку.
— Ну, что там у тебя? — словно невзначай поинтересовалась Эрилл.
— Ты, подруга, видать, слишком обкурилась, — буркнула гадалка. — Даже карты выбрать толком не можешь. Чушь какая-то получается…
Стараясь не встречаться с девушкой взглядом, Боури заторопилась к лестнице. Эрилл чертыхнулась и пожала плечами. Становилось холодно, ночной ветер проникал под ее легкую одежду. Ветер последней в ее жизни ночи…
— Черт бы побрал эту Боури! — в сердцах воскликнула Эрилл, обращаясь к темноте. — Я не хочу умирать!