Он был высок, больше шести футов ростом, хотя казался ниже из-за того, что его тело было чрезвычайно массивным. Толстая шея, бочкообразная грудь, мощные мускулистые руки и ноги – все свидетельствовало о необыкновенной силе. Даже его ладони были огромными, а пальцы длинными и крепкими. Если бы его руки были менее грубы, их можно было бы сравнить с руками художника. Имель однажды видел такие руки – у знаменитого преступника, чью казнь он наблюдал. Отрубленные руки, как символ торжества имперского закона, были выставлены рядом с насаженной на кол головой на площади Правосудия в Товностене.
Возраст Кейна трудно поддавался определению; его тело было телом тридцатилетнего, но он почему-то казался гораздо старше. Поэтому Имель решил, что ему где-то слегка за пятьдесят, но он исключительно хорошо сохранился. У Кейна было бледное лицо и ровно обрезанные рыжие волосы. Короткая борода, черты лица резкие и крупные – слишком простые и грубые, чтобы считаться красивыми.
Кейн почувствовал, что Имель изучает его, и внезапно уставился ему в глаза. К Имелю вернулось то ощущение, которое он испытывал во время вспышек молний. Глаза Кейна напоминали два ледяных кристалла, в которых горел синий огонь. В них волновалось ледяное пламя безумия, смерти, муки, адской ненависти. Они как бы просвечивали Имеля, выискивая его потаенные мысли, опаляя самую его душу. Это были глаза сумасшедшего убийцы.
С жестоким смешком Кейн отвернулся, освобождая Имеля от власти своих глаз. Сознание Имеля пошатнулось, и он едва сумел подавить панику. В ошеломлении его рука потянулась к бутылке. Он с радостью воспользовался восстанавливающей способностью вина.
Та, которая послала Имеля к Кейну с поручением, всегда внушала ему чувство отвращения. Она была всего лишь изуродованным сосудом ненависти, только разрушительная жажда мести поддерживала в ней жизнь. Безусловно, ни один человек не мог приблизиться к ней, не ощутив мрачного пламени ее безумной ненависти. Но отвращение к ней было ничем по сравнению с ужасом, который охватил Имеля, когда он взглянул в глаза Кейна. В них светилось безумие, смешанное с холодной жаждой убийства.
Бесчеловечное стремление убивать и разрушать – всепожирающая ненависть к живому. Такими глазами смерть встречает нового мертвеца или Владыка Тлолуин приветствует какую-нибудь навеки проклятую душу в своем королевстве вечного мрака.
– Итак, Имель, что за дело привело тебя ко мне?
Подняв голову, Имель увидел, что Кейн отошел от огня и присел на край стола напротив него. Он пристально изучал Имеля, на его лице была насмешливая улыбка – адский огонь в его глазах утих, но все еще теплился. Его длинные пальцы играли серебряным кольцом. Очевидно, из той кучи на полу, подумал Имель.
– Надеюсь, у тебя веская причина, чтобы беспокоить меня. Не то чтобы в этой дыре у меня было мало времени, но твой приход сюда в некоторой степени поставил меня и Арбаса в щекотливое положение.– Он оценивающе поднял кольцо на свет. Казалось, он увлекся замысловатой резьбой на нем.– Конечно, ты уверен, что за тобой никто не следил…
Кейн небрежно придвинул фонарь поближе, чтобы лучше разглядеть кольцо. Имель раздраженно нахмурился.
– Интересно… – пробормотал Кейн, протягивая кольцо к свету. Большой ограненный аметист мягко засветился фиолетовым. Имель узнал кольцо.
Его охватил холодный ужас. Рука Имеля инстинктивно устремилась к мечу на боку. Он едва успел коснуться рукоятки, как сзади его охватила чья-то рука и в шею больно уткнулось острие кинжала. Арбас! Он совсем забыл про убийцу.
– Не убивай его еще немного, Арбас,– произнес Кейн, который даже не пошевелился все это время. – Ты знаешь, я думаю, Имель узнал кольцо.
Убийца пошевелил кинжалом, когда товносианец попытался встать. Имель сел.
– Ну и как ты это объяснишь? – спросил Арбас с притворным замешательством.
– Ты знаешь, я думаю, что он так побледнел при виде кольца. А ты что предполагаешь?
– Может, он так поразился величине сапфира?
– Сомневаюсь. В любом случае, это аметист.
– Какая разница.
– Нет, мне кажется, ты на неверном пути, Арбас. Готов поспорить, что Имель как раз думал, что, когда он последний раз видел это кольцо, оно было на знакомой руке. Предположим, на руке того ублюдка, который крался следом за вами.
Голос Арбаса поднялся чуть ли не до визга:
– Следил за нами! О, Имель, это заставляет меня выглядеть легковерным. – Он прижал острие кинжала к шее сильнее. Имель едва дышал, пытаясь втиснуться сам в себя, чтобы отстраниться.
– Это мусейский клинок, – пояснил убийца Имелю. – Члены горных кланов неделями выковывают сталь, придавая ей определенную форму. Они говорят, что сталь слабеет и становится хрупкой, как клинок жителя равнин, если ее не поить вдоволь кровью врага каждые десять дней или около того.
– Я бы сказал, что это пеллинская работа, – заметил Кейн.
– Это потому, что рукоятку приспособил для меня умелец-пеллинит, – обиженно возразил Арбас. – Во всяком случае, дворянин, которому принадлежал этот нож до того, как я его убил, клялся, что это мусейский клинок. Такую сталь ни с чем не спутаешь – глянь, как она легко перережет горло Имелю.
Кейн покачал головой и встал.
– Может быть, но чуть позже. Дай ему вздохнуть. Как оказалось, за вами следовал только один человек, и я его ждал. Я думаю, теперь Имель нам все расскажет.– Он вперил в Имеля свой убийственный взгляд, сейчас пылающий яростью. Имель знал, что он очень близок к смерти. – Кто он был? Почему он следовал за вами? – Кейн не тратил лишних слов на предостережение не лгать, да и Имель, наверное, не смог бы – во всяком случае находясь в плену этих глаз.
– Офицер, который сопровождал меня из Товноса. Это был мой телохранитель. Я прошел трущобы Ностоблета, пытаясь отыскать тебя, и мне казалось необходимым, чтобы он сопровождал меня на некотором расстоянии. Сегодня я приказал ему следовать за мной, когда я пойду с Арбасом.
Кейн поразмыслил некоторое время.
– Да, потому что ты не доверял ему, и у тебя были для этого основания. Стоило Арбасу застать тебя одного, и он убил бы тебя без малейших сожалений ради твоего кошелька – если бы я не велел ему привести тебя сюда. Любопытство с моей стороны. Мой друг Биндофф сказал мне, что ты младший отпрыск обедневшей товносианской дворянской семьи, человек сомнительной честности, но, по общему мнению, довольно ловкий – и что ты пришел к нему с весьма любопытными рекомендациями и спросил, где найти меня.
Так что ты оправдан, но не прощен. Учитывая, что в Южной Лартроксии каждая добрая душа жаждет моей крови, я не могу рисковать. Твой приход сюда был риском; твой приход с сопровождением – еще большим риском. Может быть, этой ночью мне сопутствует удача, так как я не обнаружил никаких признаков, свидетельствующих о том, что за твоим другом следили. Во всяком случае, мне пришлось ждать под дождем довольно долго, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Понимаешь, я тоже не доверяю тебе, Имель. Так что я ждал снаружи на скалах в стороне от тропы. Проследил, как ты и Арбас прошли, и потом встретил твоего друга. Боюсь, я его очень испугал. Зато у него было любопытное колечко.