— Так выходит, убийца — женщина? — сообразила Майя. — Не мог же мужчина войти в дамскую комнату, потом выйти из нее и остаться незамеченным?
— Не мог, слишком рискованно, — согласился Стас и зевнул с закрытым ртом.
После мороза и плотного ужина его потянуло в сон. За окном стремительно темнело. Дом погружался в сумерки, как подводное судно, уходящее в глубину. Майя включила свет и задернула шторы, огородив свой уютный мир от непогоды, да и от всего мира, оставшегося по ту сторону.
— Шприц убийца бросил? — уточнил Сильвестр.
— Бросил. Ясный пень, чистый. Отпечатков нет. И еще. На крючке, где женщины обычно сумочки пристраивают, висела елочная игрушка. Кот в сапогах, — добавил он.
— А в «Надувной подушке» елка уже была наряжена? — тотчас поинтересовался Сильвестр. — Может быть, какая‑нибудь поддатая дамочка сняла с елки игрушку, таскала ее с собой, а потом забыла в туалете?
— В том‑то все и дел о, — на лице Стаса появилось торжествующее выражение. Как у мальчишки, который плюнул дальше других пацанов. — Это не простая игрушка. А очень старая — я такие в детстве, у своей бабушки на елке видел. Их теперь коллекционируют, они дорого стоят.
— Сама Аршанская могла ее принести?
— Исключено. Когда она с Фирсановым собачилась, в руках у нее ничего не было, кроме сумочки. А сумочка крохотная, туда если что и влезло, так это наркота и пять копеек. Ума не ПОИЛОЖУ, зачем женщинам такие сумочки!
Он посмотрел на Майю с требовательным изумлением, как будто она должна была немедленно ответить за всех женщин на свете.
— Некоторые любят и большие сумки, — пожала плечами та. — Чтобы зонт вошел и косметичка.
Под «некоторыми» она наверняка подразумевала себя. Однако Сильвестра мало интересовали дамские сумки. Он потеребил нижнюю губу и заметил:
— Остается два варианта. Либо кота в сапогах кто‑то элементарно забыл в кабинке. Либо… его принес убийца.
— Глупость какая, — высказала свое мнение Майя. — На кой черт убийце это надо? Ей бы ноги в руки — и бежать! Тут ведь каждая минута на счету…
— Большой опыт в этом деле? — подколол Стас. — Небось, вы с боссом все детективы пересмотрели, какие только на свете есть…
— Увы. Должна признать, что мне путь к его телевизору заказан. Ни разу не позвал посмотреть с ним месте какой‑нибудь шедевр. Босс считает, — поспешно пояснила она, заметив, что Сильвестр собрался возразить, — что сам факт присутствия женщины мешает мужчине работать. Нет, все же один раз он меня позвал, — язвительно продолжала она. — И знаете, что выяснилось, старший лейтенант? Что я испускаю какие‑то флюиды, которые сбивают его с толку.
— Флюиды! — возмутился Сильвестр, апеллируя к Половцеву. — Это была мелодрама с Кевином Костнером. А на Костнера у нее давние виды. Невозможно сосредоточиться и думать о режиссуре, когда рядом сидит горка розовых соплей, и глаза у нее блестят ярче экрана. И время от времени она еще вздыхала, как девственница на сеновале.
— А Костнер это у нас кто? — осторожно спросил Стас.
— «Телохранитель», — коротко пояснил Сильвестр.
После такого вопроса Майя поглядела на старшего лейтенанта с высокомерной жалостью. Фильм Стас помнил, а вот Костнера — весьма смутно. Вероятно, это был какой‑то кумир в мире кино. В конце концов, девица молодая, у нее кровь горячая. А он что? Его кровь, перемешанная с дешевым алкоголем, тысячи раз холодевшая в засадах и закипавшая на задержаниях, превратилась в особую субстанцию, которая помогала сердцу Стаса стучать ровно и не дрыгаться чуть что.
— Может, это кокаиновые дела? — вернулся Сильвестр к деловому разговору.
— Мы проверяем, но врядли. Аршанская была еще на плаву. Фирсанов бушевал, потому что вообще поборник здорового образа жизни. От пива толстеют, вобла задерживает мочу, никотин убивает лошадей, ну и все такое прочее. А тут кокаин! Конечно, он пытался вмешаться.
— Свидетели?
— Полно. И все либо были пьяные, либо просто идиоты. Как всегда, ничего нового.
— Подозреваемые?
— Ну… — Стас замялся, зыркнув на Майю. Она заварила для себя чай и теперь сосредоточенно совала нос в облачко пара, взлетевшее над чашкой. — Муж, разумеется.
— Алиби?
— Есть, но мутное. Был на тусовке… Его видели то тут, то там…
— По этой же причине, полагаю, нет алиби ни у кого из коллег, зажигавших на вечеринке спонсоров?
— Мы пока даже с мотивами не определились, — проворчал Стас. — Изучаем помаленьку. В конце концов, я не следователь.
— А я не факир, — напомнил Сильвестр. — Мне подумать надо.
— Думайте, сколько влезет, — разрешил старший лейтенант. — Только про Аршанскую доложите, что знаете.
— Мало что я про нее знаю, — ответил Сильвестр, закинув ногу на ногу и обхватив коленку руками. — Мы встречались на редакционных советах, друг с другом разговаривали редко. Так, в коридорах сталкивались… Пару раз я ей пальто подавал. Сумку донес до машины, дверь подержал.
У Стаса дернулся уголок рта. Ну еще бы… Что наша армия всегда делала хорошо — так это воспитывала офицерский состав в духе уважения к женщине, жене и матери. Хотя… В Сильвестре, кажется, с рождения сидела зараза джентльментства. Когда сам Стас подкатывался к бабам, хотел проявить вежливость, они сразу заявляли, что он грубый льстец и отпихивали его ручкой. Вежливость у него выходила какая‑то кособокая. Что ж, люди разные. Не зря его коллега Бутов постоянно повторяет: «Кому крендель, а кому пендель».
— Ну, а какие у вас мысли относительно убийства? — прицепился он к Сильвестру. — Вы меня на ум навести должны. Когда ваша Майя потеряла все документы, кто ей помог — быстро и совершенно, заметьте, бескорыстно?
Я не потеряла, у меня украли! — возмутилась Майя, едва не подавившись пряником. — И почему это бескорыстно? Кто вам в прошлый раз убийцу преподнес на блюдечке с голубой каемочкой?
Ее глаза полыхнули неукротимой кошачьей дерзостью.
— Ладно‑ладно, — попытался примирить их Сильвестр. — Есть у меня одна зацепка.
— Ну да? — спросил Половцев, выпрямляясь на своей табуретке. За время разговора он уже успел растечься по ней, привалившись спиной к батарее. — Какая же это?
— Зеленые зажигалки.
Стас с Майей молча воззрились на него. Глаза у них стали одинаково оловянными. Кажется, что угодно они готовы были от него услышать, но уж точно не такое неожиданное заявление.
— В последний раз, когда мы виделись, я как раз подавал Аршанской пальто. Я упоминал об этом. Так вот, она сунула руку в карман и достала оттуда зажигалку. Обычную одноразовую зажигалку, ярко‑зеленую. Скорчила рожу и говорит мне: «Господи, опять! Ума не приложу, откуда они берутся. И именно зеленые, обратите внимание. Появляются каждый день. То в кармане, то на сиденье машины, то в пакете с продуктами, который я из супермаркета домой приношу… Просто наваждение какое‑то. Я уже всех в редакции одарила этими зажигалками, а они все прибывают и прибывают. Как вы думаете, что это может означать?»