— А что за тип этот Кволт? — спросил я Анну. — Ты его знаешь лично? Захочет он нам помочь?
— Очень отзывчивый и понимающий человек. Когда я училась в университете, мне доводилось с ним сталкиваться. В многом благодаря Кволту я стала заниматься всем этим. Я всегда интересовалась антиквариатом, но именно Кволт навел меня на мысль заняться работой по возвращению ценностей.
Я закурил.
— А чем он сейчас занимается? Думает, как возвратить Манхэттен индейцам?
— Манхэттен был куплен. А многое из сокровищ Среднего Востока просто-напросто украдено.
Я закашлялся.
— А так ли важно, где они находятся, раз люди могут их смотреть? Какая разница?
Она потягивала кофе.
— Это вопрос национальной гордости. Как тебе понравится, если иранцы украдут у нас статую Свободы и установят ее где-нибудь на берегу Персидского залива?
— Да, не очень. Я прожил в городе много лет и еще ни разу не съездил посмотреть на нее.
— Ну вот, — сказала Анна. — Теперь у тебя есть общее представление о деятельности профессора Кволта. Он верит, что для страны очень важно знать, что ее ценности на месте. По его мнению, это служит преемственности поколений.
Я усмехнулся:
— Ну что же, не будем нарушать преемственность. Еще по рюмочке?
— Я совсем опьянею.
— И прекрасно: зачем вообще пить, если не пьянеть!
После ужина мы решили посидеть в комнате отдыха отеля с вовсе безобидными напитками. Мне показалось, что между нами возникло взаимное влечение, но никто из нас и не подумал в тот же вечер отправиться в постель. Надо было поразмышлять еще о многих странных вещах, происшедших за столь короткое время, да и, кроме того, мы из того сорта людей, которые, прежде чем что-то предпринять, хорошенько все обдумывают. мы кружили в мыслях и словах друг около друга, как две бродячие кошки, которые обнюхиваются, прежде чем потереться носами. Но я определенно чувствовал, что Анна из тех серьезных девушек, которые, если заинтересуются кем-нибудь, со временем захотят более близких отношений. А в тот момент я не был уверен, что готов к этому. Я только недавно покончил с подобной галиматьей, Элисон меня утомила до предела. Я наслаждался покоем и свободой.
— Ты собираешься предсказать мою судьбу сейчас! спросила Анна.
— Конечно. Рассуждать о высших силах — для этого я здесь. Давай начнем с винного тоста.
— Винный тост?
— Это старый израильский способ предсказания. Вот смотри, я беру это блюдечко и наливаю в него чуть-чуть воды. Затем прошу окунуть палец в бокал вина, и пусть капля упадет с кончика твоего пальца в воду. Образуется облачко, и ты посмотришь, какую форму оно примет. Давай попробуем.
Анна сделала все, как положено, капля упала в блюдце с водой. На поверхности образовалась совершенно симметричная фигура, она погрузилась в воду и, казалось, на мгновение застыла, прежде чем напрочь раствориться.
— Ты знаешь, — сказала она, — я готова поклясться…
— В чем?
— Может, это. звучит смешно, но это напомнило мне очертания кувшина.
Я потянулся за очередной сигаретой.
— Вижу, твоя голова забита мыслями об этом кувшине. Ладно, забудем. Сейчас я покажу тебе другой способ — с древними картами. Они, кстати, сделаны давным-давно, в Египте, и, если какие-то восточные горшки важны в твоей жизни, карты это покажут.
Я достал карты, перетасовал их и принялся предсказывать судьбу Анны. Ничего интересного не выходило. Свадьба где-то в далеком будущем. Никаких признаков славы или богатства. Тяжелая утрата, споры с законом. Собираясь перевернуть последнюю карту, которая должна была бы сказать, что ждет Анну в ближайшем будущем, я заколебался.
— В чем дело?
Я нахмурился:
— Э-э… думаю, я что-то напутал.
— Не поняла?
— Я… э-э-э… плохо их перемешал.
Aннa посмотрела на меня серьезно:
— Гарри, я не понимаю, в чем дело? Почему ты остановился?
Не переворачивая карты, я сказал:
— Кажется, я знаю, какой будет следующая карта. Я просто уверен в этом.
Анна натянуто улыбнулась:
— Но ведь ты ясновидец, не так ли?
Я опустил глаза:
— Что-то вроде того. Думаю, у меня есть скромный дар.
— Тогда…
— Тогда ничего. Раньше я никогда не знал, какой будет следующая карта. Я угадывал, но не знал.
— Да ты не переживай. Ты сам говорил, что предсказывать судьбу — это то же, что чинить машины. Чем больше делаешь, тем лучше получается. Наверно, сейчас твоя предыдущая практика и сказалась. Теперь ты — первоклассный механик.
Я положил колоду на дно перевернутого стакана, все еще не открывая верхнюю карту.
— Эта верхняя карта, — сказал я, — бубновая дама, на ней нарисована женщина, выливающая воду из кувшина в стремительный поток. Обычно эта карта означает разочарование или лишение. Между прочим, данная карта часто предсказывает даже большую потерю, чем карта смерти. На той карте изображена смерть, въезжающая в город в черной карете, и все ее приветствуют как неизбежную часть бытия. А бубновая дама, или карта Звезды, означает, что человек лишается сил без каких-либо особых причин, совершенно внезапно и неожиданно.
— Похоже на историю с Максом и его кувшином, прошептала Анна.
— Да, кстати. Именно.
Еще какое-то время Анна безмолвно сидела с бокалом в руке и глядела на колоду. Затем, после недолгого колебания, протянула руку, подняла верхнюю карту и посмотрела на нее.
— Ну, видишь? Это Звезда.
— А вот и нет. — Анна покачала головой. — Ты ошибся. Это не Звезда.
Я не мог этого понять. Своей интуиции я очень доверял и даже засомневался в том, что Анна говорила правду.
— Дай посмотреть, — сказал я, забирая карту.
Это была не Звезда, гораздо хуже. Это была десятка пик.
Картинка изображала мужчину, лежащего мертвым на пустынном морском берегу под темным небом, а его тело было пронзено десятью пиками. Ею голова была повернута затылком к зрителю, хотя и без того ясно, что одна из пик была воткнута прямо в его лицо.
Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я взял следующую карту и перевернул. Вот это и была Звезда — бубновая дама. Я положил обе карты рядом и долгое время молча смотрел на них. Мне казалось, что карты хотят меня предупредить. Такое случалось со мной и раньше, и сейчас, как и тогда, я почувствовал страх и неопределенность. И вот теперь эти две карты, обозначающие мистическое предзнаменование, говорят, что я ступил на скользкую, опасную дорогу и мой дальнейший путь по ней с каждым следующим шагом приближает мою судьбу к трагической развязке.