— Но зачем? — спросил профессор Кволт. — Во имя чего все это?
Звуки, доносившиеся со стороны башни, изменились, теперь они были похожи на странный шум, как если бы сотни людей начали одновременно шептать. Пульсирующее подергивание пола становилось все ощутимее, казалось, каждая дощечка и каждый камешек старого дома ожили. Я слышал, как на чердаке в панике бегали крысы.
Анна окликнула меня:
— Гарри, теперь уже недолго.
Макс решительно шагнул к нам.
— Вы должны пропустить меня. Что бы ни происходило, я не при этом!
Профессор не менее решительно загородил ему дорогу:
— Сначала вы расскажете нам все, что случилось. И если хотите успеть сделать то, что вы там надумали вместе с мисс Джонсон, поторопитесь!
Макс мотал головой в капюшоне из стороны в сторону. Видно, он был в отчаянии.
— Это слишком долгий рассказ, — сказал он умоляюще. — Вы обязаны меня пропустить. Ради всего святого!
— Макс, — сказал я, как обрубил, — все, что тебе остается, — рассказать нам обо всем.
— Но это долго! Господа! Да не могу я. Нет! Пусти, Гарри! Я же твой крестный отец! Я ведь давал клятву беречь и хранить тебя! Ну пожалуйста, Гарри!
Слыша этот голос, так не похожий на голос моего крестного, которого я знал, и вместе с тем такой знакомый, я в какой-то момент почувствовал желание пропустить его. Но профессор Кволт, видимо уловивший мой внутренний порыв, схватил меня за руку.
— Сначала мы выслушаем его, — охладил меня его спокойный голос. — Пусть все расскажет, иначе мы можем погибнуть.
Словно напомнив нам о погибели, за дверью колыхнулся вихрь шипящих звуков. «Сорок Разбойников», — подумал я про себя. Сорок способов убийства, один страшнее и изощреннее другого. И на фоне волшебного шепота зловеще звучали слова мисс Джонсон, произносящей в экстазе заклинания над кувшином джинна.
Макс еще ниже опустил голову и сказал:
— Ну ладно, раз это так необходимо, будь по-вашему. Судя по звукам, у нее есть немного времени. Но если я все расскажу, обещайте, что пустите меня в башню. ВЫ ДОЛЖНЫ.
— Давайте присядем, — бесстрастно проговорил профессор
Кволт, жестом приглашая человека в капюшоне в комнату, которая некогда была кабинетом Макса Грейвса.
Макс отошел в самый темный угол. Кволт расположился в большом деревянном кресле у стола, а я присел на угол этого стола. Анна осталась стоять у порога, настороженно поглядывая в конец коридора.
— Думаю, лучше всего будет, если вы попытаетесь рассказать нам все с самого начала, — сказал профессор Кволт. — Вы знали, что это за сосуд, когда покупали его, не так ли?
— Да, — прошептал Макс. — Знал. Черный торговец рассказал мне в Персии историю этого кувшина, когда я работал там на буровой станции. Поначалу я на это не обратил внимания. Белым богатеям, когда они охотятся за покупками, часто предлагают на базарах всякие восточные безделушки. Однако тогда у меня появилась мысль сходить в библиотеку Багдада, там я нашел книгу где излагалась легенда об Али Бабе и Сорока Разбойниках. Меня это совершенно потрясло. Я был весь захвачен идеей древнего волшебства. Разыскал того черного торговца и купил у него кувшин. Это — одна из прекраснейших вещей, которые у меня есть.
Профессор вежливо покашлял.
— Но вам был нужен джинн, а не просто кувшин, не так ли?
Человек в капюшоне умолк на несколько секунд. Затем тихо продолжил:
— В легенде говорилось, что Сорок Разбойников — самый верный и могущественный из всех джиннов. он может сделать человека богатым, осуществить его мечты, принести ему успех, красоту, привлекательность.
Я слушал и не верил своим ушам.
— Макс! И ты хотел всего этого? Ты хотел стать богатым и красивым и все такое? С помощью злого духа?!
Он повернулся ко мне.
— Гарри, — сказал он. — Тебе легко сейчас, рассуждать. Такого предложения мне не делал никто. Когда я понял, что это сокровище у меня в руках — жизнь, легкое богатство, здоровье, счастье, — я начал рассуждать по-другому. Может, я немного помешался. Но я хотел здоровья, я хотел успеха. Особенно после того, как мои дела в нефтяном бизнесе пошатнулись. Я думал, джинн осуществит мои самые потаенные желания…
Дом тем временем продолжал сотрясаться все сильнее и сильнее. Джинн просыпался. Шепчущие звуки становились все громче и не прерывались ни на миг. Ужас подступал к сердцу.
— Нам надо спешить, — заявил профессор. — Расскажите подробнее, мистер Грейвс. Когда вы решили выпустить джинна?
— Много лет назад я пытался, причем несколько раз, — говорил Макс. — Я применял все известные мне заклинания, окуривание благовониями, но ничего не получалось. Сосуд оставался куском керамики. Мне это надоело, и я бросил свои бесплодные попытки, оставил кувшин как украшение. Думаю, Гарри, ты помнишь, как он стоял в зале на полке?
— Помню, помню. В детстве меня забавлял рисунок с безглазыми лошадьми.
— И вот однажды, — продолжал Макс, — я прочитал о ночных часах. Это был шанс, ключ к решению проблемы. Джинну Али-Бабы пришлось уйти в забытье на миллионы лет и лишь мощнейшая сила звезд могла его разбудить. Много я потратил на то, чтобы найти такие часы. Наконец мне удалось купить их на черном рынке за 750 тысяч долларов. Вывезти такую вещь было практически невозможно, но вы представляете мое желание и страсть в тот момент? Словом, я нашел выход и привез их сюда.
— Продолжайте, — сказал профессор Кволт, прислушиваясь к трескучим звукам.
— Я разбудил джинна, — сказал Макс Грейвс. — Я установил ночные часы на пьедестале своих старых солнечных часов, приспособил их к местной широте и долготе и после нескольких попыток разбудил его. Однажды вечером я сидел и читал книгу, как вдруг услышал странный тихий звук. Я вышел из кабинета, думая, что это крыса скребется или кто-то пытается зайти. Но ничего не обнаружил. И только когда вернулся в кабинет, где стоял кувшин, я понял, в чем дело. Мои заклинания и могучая сила, направляемая ночными часами, подействовала. Джинн проснулся после многовековой спячки. Я всю ночь стоял и слушал звуки, не в силах отойти. Я был потрясен.
— Что произошло потом? — спросил я его. — Маджори говорила, ты очень ослаб и тебя стала мучить мигрень.
— Это был джинн, — прошептал Макс. — Он оказался намного сильней и непредсказуемей, чем я предполагал. Вскоре после его пробуждения меня стали преследовать кошмары. Во сне меня убивали, и каждый раз по-разному. Это было ужасно, я почти лишился сна. Головные боли не прекращались, я потерял аппетит. Каждую ночь из кувшина раздавались эти странные звуки. Джинн пел, и я знал, о чем. Эта песня — радость от предчувствия свободы.
Профессор спросил:
— А тогда вы не могли его уничтожить или избавиться от него? Пока он не вышел из кувшина?