– Что?
– Ты не растерялся, Грозный, – улыбнулась девушка, беря мужчину за руку. – Ты настолько силен, что даже на самом краю продолжал думать и анализировать. И ты понял, что спешил не туда. Ты разобрался в себе, Грозный, тебе невероятно повезло.
– Разобрался и обо всем забыл?
– Ты вспомнишь. – Свечка мягко провела ладонью по его щеке. – Ты ведь сильный.
– Не помешала?
Громкий женский голос прозвучал совсем некстати, но Свечке хватило выдержки не отдернуть руку. Она медленно повернула голову, посмотрела на стоящую в трех шагах Привереду и неспешно ответила:
– Нет.
Грозный же на появление нахалки вообще никак не среагировал: продолжил напряженно смотреть на Свечку, словно ожидая продолжения разговора.
– Обнимаетесь?
– Болтаем.
– Секретничаете? – Привереда приблизилась на пару шагов.
– Нет.
Свечка опустила руку, Грозный усмехнулся.
– О чем не секретничали?
Упорство, с которым Привереда возвращалась к этой теме, говорило об одном: подсмотренная сценка выбила ее из колеи. То ли жест Свечки оказался слишком неожиданным, то ли слишком неприятным, но факт оставался фактом: Привереда на какое-то время потеряла контроль над собой.
– Так о чем вы шептались?
– О том, что вы не доверяете Грозному, – легко ответила Свечка. – Пошли на поводу у Рыжего, о котором тоже ничего не знаете, и раскололи команду.
– Мы никогда не были командой.
– Мы стали, оказавшись здесь.
– Допустим, – сдалась Привереда. И покосилась на Грозного: – Тебя это беспокоит?
– Когда я очнулся, меня беспокоили ребра. Я их проверил и выяснил, что переломов нет. С тех пор все в порядке.
Свечка рассмеялась, Привереда порозовела, но сдержалась.
– Я видела, как ты снимал одежду.
– Теперь я буду тебе сниться, – прокомментировал Грозный.
– Не слишком ли ты о себе возомнил? – не стерпела Привереда. – В конце концов…
– Что бы я о себе не возомнил, это я возомнил о себе. И тебя никто не заставляет слушать.
Свечка думала, что резкая отповедь вызовет скандал, что Привереда обязательно ответит лысому, но та лишь вздохнула:
– Я всего лишь хотела сказать, что у тебя очень дорогой тельник, Грозный. Цапа потертая, свитер грубый, а тельник – из маринорского батиста с изящной ручной вышивкой.
– И что это значит?
– Ты – адиген.
– Или я ограбил адигена.
– И повесил себе на шею его золотой медальон с Добрым Маркусом? Не смеши меня. – Привереда оправилась от удара и вернулась к ироничному тону. – Ты ничего не помнишь, но характер не изменишь. Я ведь вижу, как ты себя ведешь: единолично принимаешь решения, жестко ставишь на место тех, кто пытается бросить тебе вызов, и заботишься о тех, кто с тобой. Ты адиген, Грозный, хочешь ты того или нет, но ты адиген.
– А у тебя слишком буйная фантазия?
Привереда улыбнулась и ровно произнесла:
– Тебе не нравится моя брошь.
Жакет девушки украшала небольшая, но искусно выполненная роза, в золотых лепестках которой поблескивали три рубина.
– Не нравится, – подтвердил, после паузы Грозный, вызвав изумленный взгляд Свечки. – Кажется, я терпеть не могу розы.
– Я немного разбираюсь в людях, – продолжила Привереда. После чего сняла брошь, спрятала ее в карман, помолчала, и негромко закончила: – Теперь ты перестанешь смеяться над моими «фантазиями»?
Красивый, хорошо продуманный ход не мог не вызвать одобрения.
– Ты молодец, – признал Грозный. – Но что скажешь о наручниках?
– Их никто не видел.
– Следы говорят сами за себя.
– То есть ты согласен с Рыжим?
– Только в том, что он говорил о наручниках. Преступником я себя не ощущаю.
– Ты ничего не помнишь, – заметила Свечка.
– Адигены часто попадают в странные ситуации, – махнула рукой Привереда. – Возможно, тебя взяли в плен политические враги.
Она добилась главного: перевела разговор на Грозного и адигенов, о которых можно рассуждать часами, она надеялась, что увлекшиеся собеседники раскроются, но ошиблась. Стоило Привереде расправить крылья, как ее тут же вернули на землю.
– А что скажешь о себе? – поинтересовался Грозный, проигнорировав замечание о политических врагах. – Ты внимательна, наблюдательна и умна. Неужели не пыталась разобраться с собой?
– Или не хочешь с нами делиться? – поддакнула Свечка.
Огрызаться на белокурую Привереда не стала – не время, сейчас Грозный ей доверяет. И вместо зубов продемонстрировала девушке дружескую улыбку:
– Почему же? Охотно поделюсь.
– Мы слушаем.
«Мы»! Похоже, эти двое окончательно спелись.
– У меня нет обручального кольца, значит, скорее всего, я не замужем, – ровно произнесла Привереда. – Правда, в некоторых мирах носить кольца не принято, но мне кажется, что я с Ожерелья, а не из какого-нибудь захолустья.
– Или ты сбежала из захолустья в Ожерелье, – поддела нахалку Свечка.
– Или так. – Привереда оставила шпильку без внимания. – Одежда на мне дорогая, модная, украшения подобраны со вкусом, но они достаточно скромны. Платок и белье без монограмм, однако качество ткани хорошее… Скорее всего, я простолюдинка, но не из бедных. Или дочь богатого коммерсанта, или же у меня собственное предприятие.
– Я поставил бы на второе, – хмыкнул Грозный. – Ты весьма энергична.
– Спасибо.
– Остается один вопрос, – добавила Свечка. – Что тебе нужно от Грозного?
Ответить девушка не успела.
Увлекшись разговором, они существенно сбавили темп, позволив Рыжему, Тыкве и Куге догнать себя. Привереда ожидала, что спутники присоединятся к беседе, но услышала:
– Тихо!
И тут же увидела, как Тыква прижимает к губам указательный палец.
– Тс-с…
– Что…
– Тихо!
Рыжий выразительно посмотрел на Привереду и вытащил из поясной кобуры небольшой черный пистолет.
– Еда, – прошептала Куга.
Чуть впереди каньон сужался шагов до пятидесяти, и отвесные скалы буквально нависали над рекой, оставляя для прохода метров по десять с каждой стороны бурного потока. Берега были усеяны крупными камнями, идти по которым было весьма тяжело, однако путники не думали о предстоящих трудностях, потому что на террасе, тянущейся вдоль противоположного берега, беззаботно щипал траву горный козел.