– Да, очень хороша.
– А ты понимаешь, Бриджит, что «Мидл-марч» – это изначально книга, а не мыльная опера?
Ненавижу Перпетую, когда она себя так ведет. Глупая старая корова.
– Ой, а я думала, что это мыльная или шампунная опера, – угрюмо заявила я, схватила целую горсть печений, которые проносили мимо, и затолкала себе в рот.
Подняв глаза, я обнаружила прямо перед собой темноволосого мужчину в костюме.
– Привет, Бриджит, – поздоровался он.
Я чуть не открыла рот и не выронила оттуда печенье. Это был Марк Дарси. Но на нем не было свитера с ромбами а-ля пожилой спортивный комментатор.
– Привет, – пробубнила я с полным ртом, пытаясь собраться с мыслями. Затем, вспомнив статью, я обернулась к Перпетуе.
– Марк. Перпетуя… – начала я и в ужасе замерла.
Что сказать? Перпетуя очень жирная и все свободное время занимается тем, что помыкает мною? Марк очень богатый, и у него экс-жена-жестокой-расы?
– Да? – не вытерпел Марк.
– …моя начальница, она покупает квартиру в Фулхеме, а Марк, – в отчаянии обернулась я к Перпетуе, – знаменитый адвокат по правам человека.
– О, здравствуйте, Марк. Я знаю о вас, конечно, – изрекла Перпетуя, как будто она была королевой-матерью, а он герцогом Эдинбургским.
– Марк, привет, – вмешалась Арабелла, широко распахнув глаза и моргая ими как-то по-особенному (видимо, она считала, что это делает её очень привлекательной). – Как давно тебя не было видно! Как тебе Нью-Йорк?
– Мы как раз обсуждали культурные приоритеты, – загудела Перпетуя. – Бриджит принадлежит к тем людям, которые считают, что момент, когда на экране снова загорается надпись «Встреча с незнакомкой», ничем не отличается от монолога из «Отелло».
И она затряслась от хохота.
– Вот как. Тогда, несомненно, Бриджит – знаменитый постмодернист, – улыбнулся Марк Дарси. – А это Наташа, – и он сделал жест в сторону высокой, стройной и очаровательной девушки, подошедшей к нему. – Наташа знаменитый адвокат по семейному праву.
У меня было такое чувство, что он надо мной издевается. Наглая сволочь.
– Должна признаться, – произнесла Наташа с понимающей улыбкой, – мне всегда казалось, что людей, рассуждающих о классике, стоит заставлять доказывать, что они читали книгу, а уж затем давать им смотреть телеверсию.
– Совершенно с вами согласна, – поддакнула Перпетуя, издавая новые взрывы хохота. – Какая чудесная идея!
Я видела, как она старается приспособиться к мнениям Марка Дарси и Наташи, а вокруг стола толчется целая орава Пухов и Пигги.
– Им нельзя давать слушать мелодию Кубка мира, – хихикала Арабелла, – пока они не докажут, что до конца прослушали «Турандот»!
– Хотя, конечно, во многом, – неожиданно серьезно продолжила Наташа, как будто решив, что разговор пошел по неверному пути, – демократизация нашей культуры – вещь хорошая…
– Не считая Бенни Хилла, которого стоило утопить при рождении! – взвизгнула Перпетуя.
Невольно взглянув на её зад и подумав: «Чья бы корова мычала», я заметила, что Марк Дарси сделал то же самое.
– Но что я ненавижу, – Наташа говорила резко и вся даже перекосилась, как будто выступала на диспуте в Оксбридже, – так это тот… тот самонадеянный индивидуализм, из-за которого каждое новое поколение считает, что может создать мир заново.
– Но именно это они и делают, – мягко возразил Марк Дарси.
– Ну что ж, если ты собираешься рассматривать вещи на этом уровне… – защищалась Наташа.
– На каком уровне? – удивился Марк Дарси. – Это не уровень, это прекрасная точка зрения.
– Нет. Нет. Извини, но ты специально твердишь ерунду, – Наташа вся раскраснелась. – Я не говорю об обновляющем деконструкционалистском свежем взгляде. Я говорю о предельной вандализации культурной структуры.
Мне показалось, что Марк Дарси сейчас расхохочется.
– Я лишь хочу сказать, что если вы проводите такую оригинальную, морально неустойчивую линию вроде «Встреча с незнакомкой» – великолепная передача»… – и Наташа бросила презрительный взгляд в мою сторону.
– Да нет, просто мне действительно нравится «Встреча с незнакомкой», – заявила я. – Хотя мне кажется, было бы лучше, если бы участники сами отвечали на вопросы, а не читали эти идиотские готовые ответы с каламбурами и сексуальными намеками.
– Точно, – кивнул Марк.
– Правда, я не выношу «Гладиаторов». Из-за них я чувствую себя толстой, – добавила я. – Ну что ж, приятно было с вами поболтать. Всего хорошего!
Я стояла и ждала пальто, размышляя, насколько присутствие или отсутствие свитера с ромбами может изменить человека, как вдруг почувствовала чьи-то руки у себя на талии.
– Даниел!
– Джонс! Что такое, почему ты так рано убегаешь? – он наклонился и поцеловал меня. – М-м-м-м-м, ты прекрасно пахнешь, – и он тут же предложил мне сигарету.
– Нет, спасибо. Я обнаружила в себе внутреннее достоинство и бросила курить, – объявила я запрограммированным голосом, мечтая, чтобы Даниел не был так чертовски привлекателен, когда мы оказываемся с ним наедине.
– Вот оно что, – ухмыльнулся он. Внутреннее достоинство, да?
– Да, – важно ответила я. – Ты был на вечере? Я тебя не видела.
– Знаю, что не видела. Зато я тебя видел. Ты беседовала с Марком Дарси.
– А ты знаешь Марка Дарси? – изумилась я.
– По Кембриджу. Не выношу этого придурка. Тряпка. А ты его откуда знаешь?
– Он сын Малькольма и Элейн Дарси, – сообщила я, чуть не продолжив: «Ты знаешь Малькольма и Элейн, дорогой. Они переехали к нам, когда мы жили в Бакингеме…»
– Кто, черт возьми…
– Они друзья моих родителей. Мы с ним вместе плескались в «лягушатнике».
– Да, готов поспорить, что так и было, маленькая распутница, – прорычал Даниел. – Хочешь, пойдем поужинаем?
Внутреннее достоинство, сказала я себе, внутреннее достоинство.
– Давай, Бриджит, – он соблазнительно придвинулся ко мне. – Мне необходимо провести серьезную дискуссию по поводу твоей блузки. Она крайне тонка. При ближайшем рассмотрении, она тонка практически до прозрачности. Тебе никогда не приходило в голову, что твоя блузка, может быть, страдает… булимией?
– Мне надо кое с кем встретиться, – в отчаянии прошептала я.
– Ну пойдем, Бриджит.
– Нет, – отрезала я с такой твердостью, что даже сама удивилась.
И он бросил на меня такой неприличный взгляд, что я чуть не бросилась к нему с криком: «Бери меня! Бери меня!»