О, боже. Дурацкая инструкция напоминает мне нашего профессора лингвистики в Бангоре, который был настолько погружен в изучение языковых тонкостей, что в разговоре не мог не отвлекаться на анализ каждого слова в отдельности: «Сегодня утром я буду… слово „буду“, знаете ли, в 1570 году…»
Ай-яй. Начинаются «Вечерние новости».
22.31. О'кей. О'кей. Спокойно. Лейкемийная история Пенни Хазбендз-Босворт ещё не началась.
22:33. Йес-с-с, йес-с-с! ТЕКУЩАЯ ЗАПИСЬ. У меня получилось!
Ох. Все пошло наперекосяк. Сначала кассета начала перематываться, а теперь остановилась и вылезла. Почему? Черт! Черт! От волнения я села на дистанционный пульт.
22:35. Теперь я в цейтноте. Позвонила Шеззер, Ребекке, Саймону, Магде. Никто не знает, как программировать видео. Единственный из моих знакомых, кто знает, как это делать, – Даниел.
22:45. О, боже. Когда я созналась в том, что не умею программировать видео, Даниел расхохотался. Сказал, что сделает это для меня. Ну что ж, по крайней мере я выручила маму. Это ведь такое волнующее историческое событие, когда кого-нибудь из твоих друзей показывают по телевизору.
23:15. Уф-ф-ф. Только что позвонила мама. «Извини, дорогая. Я перепутала – не „Вечерние новости“, а „Новости за завтраком“ завтра. Ты не могла бы запрограммировать запись на семь утра? Би-Би-Си-1».
23:30. Позвонил Даниел. «Э-э-э, извини, Бридж. Я не совсем понял, как это произошло. Записался Барри Норман».
* * *
18 июня, воскресенье
124 фунта, порций алкоголя – 3, сигарет – 17.
После того как третий уикенд подряд мы просидели в полутьме, причем Даниел шарил рукой у меня под лифчиком, поигрывая моими сосками, как какими-то бусинками, а я время от времени вяло спрашивала: «Это была партия?», я вдруг взорвалась:
– Почему мы не можем поехать на мини-брейк? Почему? Почему? Почему?
– Прекрасная идея, мягко согласился Даниел, вытаскивая руку у меня из-под платья. – Почему бы тебе не заказать что-нибудь на следующие выходные? Какой-нибудь милый загородный отель. Я плачу.
* * *
21 июня, среда
123 фунта (оч. оч. хор.), порций алкоголя – 21, сигарет – 2, лотерейных билетов – 2 (оч. хор.), минут, потраченных на туристические буклеты, – 237 (плохо).
Даниел отказался далее обсуждать проблему мини-брейка и просматривать буклеты, даже запретил мне упоминать о ней до самой субботы, когда мы отправимся в путь. Неужели он думает, я не буду волноваться, когда я так долго ждала этого? Почему мужчины так и не научились с фантазией планировать отпуска и выходные, выбирать варианты из рекламных брошюр и проявлять такую же выдумку, которую они (или некоторые из них) проявляют в кулинарии или шитье? Я с трудом переживаю ответственность, которая на меня свалилась. Кажется, «Уовингем-Холл» будет идеальным вариантом – со вкусом, но не слишком формально, кровати с пологом, озеро и даже спортивный центр (туда можно и не ходить). Но что если Даниелу там не понравится?
* * *
25 июня, воскресенье
123 фунта, порций алкоголя – 7, сигарет – 2, калорий – 4587 (упс!).
О, боже. Сразу же после нашего приезда Даниел решил, что место это совсем новое, потому что около отеля было припарковано три «роллс-ройса», причем один из них желтый. Я гнала от себя мысль о том, что внезапно наступил пронизывающий холод, а я, собирая вещи, готовилась к девяностоградусной жаре. Вот что я привезла:
2 сплошных купальника;
1 бикини;
1 длинное свободное белое платье;
1 сарафан;
1 пару розовых мягких тапочек без задников;
1 замшевое мини-платье цвета чайной розы;
Черный шелковый тедди;
Лифчики, трусы, чулки, подвязки (разнообразные).
Под оглушительный звук грома я, вся дрожа от холода, просеменила вслед за Даниелом в фойе. Мы тут же обнаружили, что оно до отказа забито белоснежными невестами и женихами в кремовых костюмах, а также выяснили, что мы – единственные гости в отеле, приехавшие не венчаться.
– Ах! То, что творится в Сребренице, просто ужасно, правда? – я судорожно пыталась подобрать проблему примерно такого же масштаба. – Честно говоря, боюсь, я не очень в курсе происходящего в Боснии. Мне казалось, боснийцы жили в Сараево, а сербы на них нападали, но тогда кто же такие боснийские сербы?
– Ну, если бы ты меньше времени уделяла разглядыванию туристических буклетов и почаще читала бы газеты, ты, может, и знала бы, ухмыльнулся Даниел.
– Но что все-таки там происходит?
– Боже мой, посмотри, какая грудь вон у той невесты.
– А кто такие боснийские мусульмане?
– А вон у того жениха лацканы совершенно немыслимых размеров.
Меня вдруг осенило, что Даниел пытается сменить тему.
– Боснийские сербы – это те самые, которые пытались захватить Сараево? – не унималась я. Молчание.
– А на чьей тогда территории находится Сребреница?
– Сребреница – безопасная территория, – сообщил Даниел глубоко назидательным тоном.
– И как же тогда выходит, что люди с безопасной территории до этого на кого-то нападали?
– Заткнись.
– Ну, скажи мне просто, боснийцы в Сребренице – они такие же, как в Сараево?
– Мусульмане, – торжественно объяснил Даниел.
– Сербы или боснийцы?
– Послушай, ты заткнешься или нет?
– Ты тоже не знаешь, что происходит в Боснии.
– Знаю.
– Не знаешь.
– Знаю.
– Не знаешь.
В этот момент швейцар в бриджах, белых носках, открытых кожаных туфлях с пряжками, в сюртуке и напудренном . парике наклонился к нам и произнес:
– Думаю, вам будет интересно узнать, что бывшие жители и Сребреницы, и Сараево – боснийцы-мусульмане, сэр, – и многозначительно добавил: – Вы будете заказывать в номер утренние газеты?
Мне показалось, что Даниел готов его ударить. Я быстро схватила его за руку, пробормотав: «Все нормально, спокойно, спокойно», как будто он беговая лошадь, которую напугал грузовик.
17:30. Бр-р-р. Вместо того чтобы лежать в длинном свободном платье вместе с Даниелом под лучами солнца на берегу озера, я в результате оказалась в лодке, посиневшая от холода и завернутая в банное полотенце из отеля. Через какое-то время мы отказались от этого развлечения и удалились в номер, чтобы принять горячую ванну и аспирин. По дороге мы обнаружили, что вечером в «несвадебном» зале с нами будет обедать ещё одна пара, причем женская её половина оказалась девушкой по имени Эйлин, с которой Даниел два раза переспал, не рассчитав, слишком сильно укусил её за грудь, и с тех пор они никогда не разговаривали.