– Толстые губы – в самый раз, – предложила Шеззер, – но только не… – и перешла на брезгливый шепот, – не те губы.
Уф, иногда Шеззер просто отвратительна. Ладно, надо идти. Встречаюсь с Магдой в «Маркс и Спаркс» в 18.30.
21.00. Дома. Поход по магазинам лучше всего определить словом «учебный». Магда настойчиво махала передо мной кошмарными огромными трусами.
– Смотри, Бриджит, «нью корсетри»! Семидесятые, поясок! – восхищалась она, протягивая мне наряд серийного убийцы: шорты с широким поясом и жесткий лифчик из черной лайкры.
– Я такое не ношу, – просипела я уголком губ, – положи на место.
– Почему?
– Что если кто-нибудь… ну, нащупает это?..
– Честное слово, Бриджит! Бельё должно делать своё дело. Если ты надеваешь обтягивающее короткое платье или брюки на работу, например, – тебе нужно создать плавный контур. Никто не станет щупать тебя на работе, правда?
– Почему, ещё как станут, – возразила я, вспомнив, что обычно происходило на работе в лифте, когда я «встречалась» (если так можно назвать это безобразие, этот кошмар) с Даниелом Кливером.
– А как тебе вот это? – с надеждой пролепетала я, выбрав просто великолепный комплект: трусики и лифчик – из того же материала, что обычные черные колготки.
– Нет, нет! Это типичные восьмидесятые! Вот что тебе надо! – отрезала Магда, предлагая мне нечто похожее на мамины панталоны с подвязками.
– А вдруг кто-нибудь положит мне руку на юбку?
– Бриджит, в это невозможно поверить! – громко заговорила Магда. – Неужели ты встаешь по утрам с мыслью, что какой-то мужчина в течение дня случайно положит тебе руку на юбку? Ты совсем не контролируешь свою сексуальную жизнь?
– Конечно же, контролирую! – вызывающе ответила я, направившись к примерочной с целым ворохом жёсткого белья.
Кончилось тем, что я долго пыталась втиснуть себя в черную резиновую оболочку, которая долезла мне только до груди и всё время пыталась завернуться по краям, как непослушный презерватив.
– Вдруг Марк увидит меня в этом или нащупает?..
– Ты же не собираешься обжиматься с ним в клубе. Ты идёшь на официальный ужин, Марк там должен произвести впечатление на коллег. Он будет думать об этом, а не о том, чтобы щупать тебя.
Не уверена, что Марк вообще когда-нибудь думает о том, чтобы произвести на кого-либо впечатление, – он так уверен в себе. Но насчёт белья Магда права. Быть гибкой и не зацикливаться на собственных узких взглядах на бельё!
Так, надо пораньше лечь спать. Спортзал назначен на восемь утра. Мне в самом деле кажется, что моя личность подвергается сейсмическим изменениям.
* * *
31 января, пятница
130 фунтов; порций алкоголя – 6 (2); сигарет – 12 (0); калорий – 4284 (1500); неправд, рассказанных фитнесс-тренеру – 14.
Числами в скобках обозначены данные, сообщенные фитнесс-тренеру.
9.30. Это так типично для новой культуры клубов здоровья – личные тренеры ведут себя как врачи, только без намека на клятву Гиппократа.
– Сколько порций алкоголя вы употребляете за неделю? – поинтересовался Ребел, молодой фитнесс-тренер, похожий на Бреда Питта.
В трусах и лифчике, я пыталась втянуть в себя живот.
– От четырнадцати до двадцати одной, – не задумываясь соврала я.
Он имел наглость вздрогнуть.
– Вы курите?
– Бросила, – промурлыкала я.
Тут Ребел многозначительно взглянул в мою сумку, где, ну конечно же, лежала пачка сигарет, так что же?
– Сегодня, – твердо уточнила я. В результате я стояла, а Ребел пинцетом исследовал на мне жировые отложения.
– Сейчас сделаю отметки, просто чтобы видеть, что измеряю, – высокомерно объяснил он, расставляя мне фломастером по всему телу кружочки и крестики. – Сойдут, если потрёте спиртом.
Потом мне пришлось пройти в зал и проделать разные упражнения, что сопровождалось совершенно необоснованными зрительными и физическими контактами с Ребелом. Например, мы стояли положив друг другу руки на плечи, Ребел приседал и шумно скакал по мату, а я делала неуклюжие попытки слегка согнуть колени. В результате у меня создалось впечатление, будто я прошла длинный, интимный сексуальный сеанс с Ребелом и мы уже практически жених и невеста. Наконец приняла душ и оделась, а потом остановилась в нерешительности – осталось лишь вернуться в зал и осведомиться, когда он явится к ужину. Но, конечно, я ужинаю с Марком Дарси.
Оч. взволнована из-за ужина. Примерила наряд – выгляжу отлично: такие ровные, плавные линии, и всё благодаря тугим панталонам, – Марку о них совсем необязательно знать. И потом, почему бы мне не быть оч. хор. парой для выхода? Я – светская женщина, делаю карьеру и т.д.
Полночь. Наконец приехала в Гилдхолл; Марк, в бабочке и широком пиджаке, шагал из стороны в сторону перед входом. О-о-о, так здорово, если уже некоторое время встречаешься с кем-то – и вдруг он предстает как жутко привлекательный незнакомец; тогда хочется лишь одного – броситься домой и в безумии заниматься с ним любовью, будто только что познакомились. (Хотя, конечно, это не совсем то, что обычно делают люди только что познакомившиеся.) Когда Марк заметил меня, вид у него сделался непритворно шокированный. Потом засмеялся, взял себя в руки и галантным, аристократичным жестом пригласил меня к дверям.
– Прости, опоздала! – выдохнула я.
– Да нет, – отозвался он, – я соврал насчет важности события. – И он снова как-то странно посмотрел на меня.
– Что? – не поняла я.
– Ничего, ничего, – приветливо и ободряюще ответил Марк (как будто я лунатик, стою на крыше машины и держу в одной руке топор, а в другой – голову его жены) и провёл меня в дверь, услужливо распахнутую лакеем в ливрее.
Мы оказались в приёмной – высокие потолки, стены выложены темными панелями; вокруг тихо переговариваются пожилые мужчины в бабочках. Замечаю женщину в блестящей накидке – она как-то странно смотрит на меня. Марк тепло кивнул ей и шепнул мне на ухо:
– Почему бы тебе не проскользнуть в туалет и не посмотреться в зеркало?
Бросаюсь в туалет – вот ужас: в такси, в темноте, вместо румян положила на щёки темно-серые тени для глаз… А, такое с кем угодно может случиться, футляры-то ведь одинаковые. Выхожу из туалета, тщательно оттерев щеки, – и в полном ужасе буквально прирастаю к полу: Марк разговаривает с Ребеккой…
На ней наряд кофейного цвета – платье из дорогого сатина, с открытой спиной, сидит как перчатка, и никаких корсетов. Чувствую себя как однажды мой папа: во время какого-то праздника в Графтон Андервуд он выставил на конкурс торт; подходит к столу после судейской комиссии, а на торте табличка с надписью: «Не соответствует условиям конкурса».