— Карлос?
— Принимаю. Ищу позицию.
— Сразу доклад от обоих! И что с Луисом?
Вот и потери. Луис убит или тяжело ранен. Послать никого к нему не могу: основные силы противника с этой стороны. А вот и они, кстати. В кустах на границе видимой зоны замелькали фигуры пехотинцев, занимающих подходящие для боя позиции. Паника закончилась, начинается противодействие.
— Дима, достреливай ПТУРы в кого попало — и бери РПГ. Бонита, за винтовку, выбор целей на твоё усмотрение. Всем огонь, короче!
Я, пока Дмитрий выбирал себе достойную цель для противотанковой ракеты, зарядил в РПГ рубчатую дубину осколочного выстрела. Взвалил деревянную трубу гранатомёта на плечо, навёл его в кювет, откуда уже начали постреливать. Не промахнусь. Ловите подарок. РПГ-7 подпрыгнул немного, граната быстрой стрелкой пролетела до точки, куда я целился, и рванула. Даже отсюда я услышал крики раненых. Досталось им. А я сразу рухнул на землю, и надо мной по кустам и листьям застригли пули. Засекли позицию.
Снова гулко ударил выстрелом «метис», и звёздочка ракеты настигла один из остановившихся «кугуаров». Не знаю, что они везли — может быть, запасные боекомплекты, но рвануло так, что почти двадцатипятитонная машина подлетела на несколько метров и рухнула на дорогу, после чего взорвалась уже повторно, накрывая огненным шаром пехотинцев вокруг. На какой-то момент в нас просто прекратили стрелять.
— Сова! — уже заорал я в микрофон. — Как принимаешь?
— Принимаю.
— Дострелял ПТУРы? Начинай отход! И бегом! Бегом!
— Есть!
Пускай его группа уходит, им до машин бежать чуть не километр. И отсечь их могут, если прорвутся, — тогда весь план насмарку. Дело своё они сделали: выбили миномёты. А мы ещё подержимся, хоть и недолго. Пехота противника рассредоточилась, ведёт огонь. И на их беспилотники нам плевать: всё равно миномётов нет.
Из-за скопления горящих машин высунулся LAV-25, ударил короткими очередями в нашу сторону. Снаряды почти точно по нашей позиции, мелкие осколки секанули по деревьям, но пока нас не задело. Я навёл на него прицел гранатомёта, рассматривая. Дмитрий тоже уже выцеливал его своим «вампиром», к которому пока выстрелов хватало. «Метис» он с увала уже убрал: к нему тоже пристрелялись.
Цель маловата, но попасть можно, особенно если Дмитрий возьмётся. Ну и я попробую. Сменил позицию, приподнялся на колено за кустом. Оптический прицел приблизил противника ко мне, и я увидел, как тонкое длинное жало пушки немного двигается, поправляя прицел. Выстрелили мы с Дмитрием одновременно, расчертила пространство дымная полоска от моей гранаты, граната же из «вампира» пролетела безо всякого шлейфа, мелькнула невыразительной стрелкой. Я промахнулся, рвануло на дороге, а Дмитрий попал. Его граната прожгла башню броневика и взорвала боекомплект. Всё, теперь там затор, теперь они не сунутся, пока пехота не сможет подавить нас огнём. Там даже физически проехать невозможно.
Хлопнули два негромких выстрела из «выхлопа», грохотал пулемёт Маноло. Я перезарядил РПГ осколочным выстрелом. Техника нам уже не противостоит, а три оставшихся дубины ОГ-7В израсходовать следует. Короче, ищем цели.
— Jefe, бой закончен, имеем одного «двухсотого», — послышалось в наушнике.
Это Раулито. Научил я его нашей терминологии. «Двухсотый», «трёхсотый» — а там наш друг погиб. У меня сердце сжалось: первая потеря в отряде. Пока нас судьба уберегала, а теперь вот как вышло. С самого начала мне не нравилось то, что со мной четверо родных братьев, потому что в случае потери одного из боя могут выбыть четверо, поражённые горем.
— Карлос, как ты?
— Я здесь. — Голос убитый, и, кажется, плачет.
— Рауль, Карлос. Грузите Луиса в машину, затем Рауль остаётся в охранении, а Карлос бегом сюда. Здесь бой. Как поняли?
Пулемёт слева молчал. Я оглянулся на Маноло — тот застыл как в ступоре. Он тоже всё слышал.
— Маноло, огонь! Не время сейчас! Как понял? — уже заорал я.
— Есть, Jefe.
— Карлос, как понял приказ? Не слышу доклада!
— Приказ понял.
— Выполнять!
Я не чёрствый, я сам привязался к Луису, но здесь бой идёт, и терять сразу трёх бойцов, двое из которых будут горевать по третьему, мне не с руки — как хотите, так и понимайте. Отбиться надо сначала: противник пошёл в наступление. Слышно было, как вновь рванула ОЗМ в зарослях — кто-то зацепил растяжку.
Огонь из зарослей всё усиливался, пули щёлкали по деревьям, сбивали ветки с кустов, на склоне взорвалось несколько гранат из подствольников. Уже три реактивных гранатомётных выстрела врезались в склон, оставив в нем дымящиеся воронки. Расстояние для подствольников великовато, но если противник подойдёт в зарослях метров на сто пятьдесят, то сможет обстреливать нас запросто. Хорошо, что миномёты из строя вышли. А вот реактивных гранатомётов следует опасаться. Ударит в ствол дерева над головой — и тогда тебе мало не покажется.
Я ещё раз огляделся, заметил метрах в трёхстах шевеление в кустах, причём явно не один человек там. Положил гранатомёт на плечо, поднявшись на колено, прицелился туда и выстрелил. Осколочный выстрел ушёл безо всякого следа, в кустах рвануло, было видно, как посыпались ветки. Ещё один зарядим — и туда же… Я снова залёг, схватил следующую гранату, начал заряжать оружие. Опять хлопнула «лягуха» вдалеке, и где-то правее рванула граната. Судя по мощности взрыва — «эфка», значит, ещё кто-то растяжку зацепил. Мы растяжки установили хитро — не то чтобы проволоку натянуть поперёк тропы, а дальше хоть трава не расти. Были растяжки на уровне груди, были растяжки просто к кустам, к веткам, которые придётся отодвигать, чтобы пройти. Её отодвинули, проволочка потянулась следом, и — бум!
«Печенеги» частили короткими очередями, прочёсывая кусты, Мария Пилар достреляла пять выстрелов и сменила магазин. Я вновь взялся выискивать цель. Правее дороги, метрах в двухстах пятидесяти от нас, шевеление. Туда ещё Дмитрий выпускает очередь за очередью. Вновь встаю на колено, обитую деревом трубу РПГ на плечо, быстро целюсь, выпускаю туда гранату — и сразу падаю. Всё равно результатов толком не разглядишь: слышно только, как рвануло там. Всё, остались только две кумулятивных, но они ни к чему.
— Бонита, контролируй вершину слева. Расстояние — шестьсот пятьдесят, — скомандовал я.
— Принято.
— Карлос, где ты?
— Буду через минуту.
Голос запыхавшийся — бежит, видать. И взял себя в руки.
— Занимаешь позицию и обстреливаешь тех, кто в зарослях. Как понял?
— Принял.
Я подхватил свою винтовку, чуть переместился правее нашей позиции, занырнул в заранее подготовленную нишу в кустах. Откинул сошки, выставил прицел на девятьсот метров. Ждём снайперов.
Из зарослей вырвались ещё два снаряда из гранатомётов: один прошёл выше и вдаль, второй ударил в склон перед Дмитрием, но тот примолк лишь на мгновение. Под таким углом, снизу вверх, очень сложно поразить противника из гранатомёта, стреляющего по настильной траектории, — проще из подствольника даже: тот может закинуть свою сорокамиллиметровую гранату, со спиралью из насечённой проволоки внутри, по траектории навесной. Я уже успел заметить, что некоторые пехотинцы, разбегавшиеся от горящих машин, несли за плечами толстые трубы одноразовых М163 — американских переделок шведских «Карлов Густавов» — или трубы поменьше — простенькие и незатейливые М72, вроде наших «мух», состоящие на вооружении американской армии ещё с вьетнамской войны. Это нам всё не страшно, это в основном оружие противотанковое. РПО у них нет и не было никогда, к счастью, а вот если пристреляются из подствольников или сумеют выставить на прямую наводку автоматический гранатомёт, то тогда нам придётся побегать. Хорошо, что американцы свой «страйкер» на вооружение не приняли, и гранат с дистанционным подрывом для него пока нет, только в проекте. Представляете? Дистанция подрыва гранаты программируется при выстреле, и достаточно дать очередь просто над нами — и гранаты взорвутся в воздухе, и всех накроет, и всем достанется.