Я посмотрел на ловко справлявшихся со своей работой барменов и обернулся к Кате:
— Катя, давно хочу спросить и всё время забываю… Здесь очень чёткое деление на чёрных и белых, и все чёрные работают в качестве обслуживающего персонала. Пойми меня правильно, я вовсе не борец за гражданские права, и меня не слишком волнует их общественное положение, но как так получается? И эти девушки с пластикой на лице и теле везде…
— А ты не знаешь? — удивилась Катя. — Никакого секрета тут нет. Это очень хитрая, эффективная и почти безболезненная форма современного рабства. Очень цивилизованного, без кнутов и собак, добровольного и милого, как детский утренник.
— Это как? — не слишком удивившись, уточнил я.
— А очень просто. Все эти африканцы выкуплены на рабских рынках южнее Большого залива. Но не «куплены», а «ВЫкуплены» — чувствуешь разницу?
— Их как бы спасли от горькой рабской доли, — догадался я.
— Совершенно верно, — подтвердила Катя догадку. — Сделали свободными людьми. Их выкупом занимается компания «Новая жизнь», зарегистрированная здесь, на острове Нью-Хэвен, и фактически принадлежащая нашему куратору — мсье Гольдману. Это не благотворительная организация, а вполне коммерческая. Каждый раб, которого выкупают на рынке представители «Новой жизни», перед этим даёт официальное обязательство проработать на острове столько, сколько потребуется для покрытия кредита, выданного ему на выкуп из рабства. Соглашаются они легко и даже с радостью, потому что все знают, что судьба работника из обслуживающего персонала на Нью-Хэвене всё равно в сотни, а то и в тысячи раз лучше судьбы раба где-нибудь в Суданском Халифате.
— Догадываюсь. И дальше «Новая жизнь» подыскивает им работу…
— Совершенно верно. Как биржа труда. Самым красивым девочкам делают пластику, причём исключительно с их письменного согласия, подгоняют под европейские стандарты — и они работают барышнями для увеселений. Это всё делается безо всякого насилия — барышни зарабатывают больше всех, и у них самые-самые высокие шансы быстро выплатить кредит за свой выкуп, даже с учётом дорогих операций, так что на эту работу настоящий конкурс. Четыре-пять лет — и они окончательно свободны. Менеджер этого ресторана, которая рассаживает людей за столики, наверняка из бывших таких, которая давно выплатила кредит и работает теперь на себя.
— Полагаю, что на самом деле им не платят. Точнее…
— Верно. Им засчитывают «трудодни», как в колхозах. А наниматели платят «Новой жизни». А «Новая жизнь» шестьдесят процентов заработка пускает на погашение кредита и сорок — отправляет на банковский счёт работника. Тем самым они убивают двух зайцев — люди работают на них дольше, и при этом по выплате кредита они отправляют во внешний мир не нищего, а человека с некоторыми средствами, вполне способного начать новую жизнь в другом месте. А по дагомейским стандартам, например, так даже богача. Надзирают за трудоднями их же бывшие коллеги, которые теперь работают за деньги и у которых заработки в прямой зависимости от того, как они управляют «низовым звеном». Ты же останавливался в отеле здесь, верно?
— Да, — подтвердил я.
— Значит, видел всю систему, — сказала Катя. — Менеджеры, метрдотели и прочие управляющие низшего звена — все в прошлом выплатили кредиты за свой выкуп. Равно как и работники контор, заправок и прочие. А вот официантки, горничные, уборщики и самое низовое звено — все выплачивают свой кредит «Новой жизни». Скажем, если наша девушка-метрдотель сократит «трудодни» бармену, то для неё это показатель хорошей работы, а бармену придётся лишний день поишачить на компанию. Но все они рано или поздно кредит выплачивают и становятся свободными людьми. Поэтому девушки для увеселений рвутся тебя увеселять, официанты не знают, как тебя ещё получше обслужить и так далее. Никакого насилия, упаси боже! Компания «Новая жизнь» лишь спасает людей и даёт им ту самую «новую жизнь» вместо беспросветного рабства.
— А заработок компании в чём? — снова уточнил я. — В несоответствии стоимости оплаты работников и заработков местного белого населения?
— Верно, — подтвердила она. — Для местных жителей заплатить за день чьей-то работы совсем не трудно, поэтому их труд востребован. А с работниками рассчитываются по совсем другим расценкам, почти дагомейским, но всё же повыше. Нам со Светой постоянная горничная обходится примерно в полторы тысячи экю в месяц, что для нашего совокупного заработка ничто, а она получает на свой счёт, наверное, не меньше пятисот, и за пять-семь лет её работы у неё скопится тысяч двадцать, а то и тридцать. Еда здесь очень дешёвая, а у них — в особенности. Если поедет к себе в Дагомею, то будет там богатой дамой.
— Значит, работорговля южнее Залива — штука выгодная.
— Естественно! — воскликнула Катя. — С ней можно бороться, судить работорговцев, её можно осуждать, можно спасать людей из рабства и тем самым обеспечить себе великолепный источник дохода. Сплошные плюсы, экономические и политические.
— А где они все живут?
— В служебной зоне, только слева от дороги. Там есть несколько посёлков. Есть посёлки для тех, кто работает за кредит, причём отнюдь не казармы, а очень приличные. И есть посёлки, где живут те, кто работает на себя. Эти посёлки совсем нормальные, ничуть не хуже обычных на севере от Залива. У них там своё африканское общество, свои лавки и кабаки, всё своё. Даже въезд к ним ограничен, чтобы там они себя чувствовали как дома. Даже полиция своя. Так и называют здесь это место — Бантустан. Работников оттуда возят сменами на автобусах, а те, кто работает на себя, могут покупать мотороллеры или даже машины, но машины для них почти под запретом.
— Почему?
— А где они учились водить? — усмехнулась Катя. — В большинстве своём они что здесь, в Дагомее, что в Старом Свете — машины видели всё больше издалека, так что после нескольких инцидентов местная власть решила, что с них достаточно мотороллеров. Им хоть задавить кого-то сложнее, чем машиной. Чтобы чёрный мог купить себе машину, ему надо предъявить сертификат о сдаче экзамена по вождению здесь, на Нью-Хэвене. Обычно они есть только у таксистов.
— Хотите посмотреть посёлок для чёрных? — неожиданно влезла в разговор Джулия.
— Не знаю… — обернулся я к ней. — А что там интересного?
— Просто так, для общего развития, — пожала она плечами. — Я завтра после работы туда поеду.
— Зачем?
Инициативу вновь забрала Катя:
— Многие люди не держат постоянной прислуги в целях экономии, а просто едут в посёлок и предлагают временную работу кому-то свободному от основной работы сейчас. Нанимают себе, скажем, уборщицу, а взамен отсылают «Новой жизни» чек с указанием её персонального номера. Когда компания получает чек, она засчитывает какую-то сумму работнику. Многие этим пользуются. Мужички иногда берут уборщиц посимпатичней, платят не за день, а за два или три, скажем, а те и этим дополнительным дням отработки рады.
— Понятно, — кивнул я. — Всем удобно, всё очень мило.