До водки так и не дошли, хоть к вечеру и стало прохладней, но вина выпили немереное количество. А в «Ла Румбу» не пошли — заленились, объелись, отяжелели.
Часов около восьми вечера у меня зазвонил мобильный телефон. Номер был незнакомый. Я ответил. Вежливый мужской голос по-английски поинтересовался, передавал ли мне господин Смит пожелание о встрече представителя господина Родмана со мной? Я ответил утвердительно. Тогда тот же голос поинтересовался, не будет ли мне затруднительно приехать к десяти утра в центральное отделение орденского банка в этом городе? Тут я вынужден был ответить отрицательно, памятуя о встрече с Биллом, и перенёс время на одиннадцать. Голос на том конце провода с готовностью согласился на такую поправку, на чём мы вежливо попрощались.
В половине десятого утра я выскользнул из-под обнимавшей меня руки спящей Марии Пилар, быстро умылся и побрился — и ровно в десять был в магазине с Биллом. Билл собирал какие-то сумки, и на верстаке лежала разобранная G36K, с которой он, видимо, намеревался отправиться. Мальбрук в поход собрался…
Бухгалтерские дела заняли примерно около получаса. Новый продавец Ксавье и впрямь оказался парнем толковым, и сам Билл за прошлую неделю тоже блеснул, так что у меня сегодня в любом случае был повод для визита в орденский банк. Билл отдал мне пачку денег, стопку чеков и банковских платежек — и ведомость на всё это. Я поинтересовался, когда он выезжает в Аламо, и он сказал, что завтра ранним утром, с немцовским конвоем. Я пожелал ему счастливой дороги — на случай, если сегодня уже с ним не встретимся, и вышел из магазина.
Погрузился в наш разъездной «фольксваген», перемахнув через низкий борт, и тронул с места, направившись в центр Порто-Франко. Что интересно, немцы конкурсом ввели этот внедорожник в своё время для бундесвера, он даже у «гелендвагена» вполне заслуженно выиграл, — а по ощущениям получился обычный пляжный багги. Никак не военная машина, хотя и проходимость на высоте, и вообще всё на месте. Зато когда погода испортится, на него можно будет навесить двери и установить брезентовый верх, в отличие от «перенти», в котором двери вовсе не предусмотрены. Даже сейчас на нём верх стоит, только сильно урезанный — одна крыша, прикрывающая от висящего прямо над макушкой палящего солнца.
После пяти минут езды я остановил машину возле здания центрального отделения орденского банка в Порто-Франко. Кстати, действительно могу засвидетельствовать, что это именно «здание», два этажа, а не как обычно — крошечный операционный зал и два кабинетика. Заглушил двигатель, выбрался из машины, перекинув ногу через низкий борт и уцепившись рукой за дугу для тента. Вход в банк вёл через двойные двери со вставками из матового стекла. Я толкнул правую створку, вошёл в зал. Всё как обычно — стойка, две операционистки, конторка менеджера, невзрачного лысоватого человека в очках в массивной оправе, за которой практически терялось его лицо. К нему я и подошёл, как меня проинструктировали по телефону:
— Меня должны ждать, — сказал я ему.
Он посмотрел на меня, поджав тонкие губы, затем кивнул, встал из-за стойки и сказал:
— Пойдёмте со мной.
Он провёл меня в коридор с кабинетами, где мы подошли ко второй двери с левой стороны. Менеджер кивнул на неё и сказал:
— Проходите, вас там ждут.
Я вошёл в кабинет.
— Привет.
— Привет…
Светлана. Не в форме уже: джинсы, свободная рубашка мужского покроя с закатанными рукавами, мокасины. Волосы собраны в хвост, несколько прямых прядей светлых волос свисают у виска. Лицо красивое, спокойное, немного надменное. Сидит за столом владельца кабинета.
— Ты действительно от Родмана или как? — усмехнулся я.
Я присел на край стола, свесив ногу.
— Скорее, от самой себя, — ответила она. — Но и от Родмана тоже. Меня перевели на остров, я здесь проездом. Родман решил поторопить события — начал везде расставлять своих людей. Поэтому заехала тебя поблагодарить.
— Меня? За что? — удивился я.
— За то, что согласился работать с Родманом. Если бы ты отказался, я бы оказалась не нужна и сидела бы со своей грымзой на Базе. А теперь — всё. На Базу меня уже не вернут, как бы дела ни пошли. В любом случае я остаюсь работать на Нью-Хэвене, поэтому я в выигрыше независимо ни от чего.
Я приметил маленький бар-холодильник у стены, открыл дверцу, выловил оттуда бутылку сока — местного, но из старосветских апельсинов, которые тут тоже выращивают почем зря.
— Надеюсь, банк от этого не обеднеет? — спросил я Светлану, наливая из бутылки оранжевый сок в стакан.
— Какая разница. Мне тоже налей, — махнула она рукой уже привычным жестом, который означает, что её это не волнует.
Я взял второй стакан с полочки над баром, наполнил, протянул ей.
— Ты едешь на остров. Насовсем. Означает ли это, что Родман уже получил вожделенную должность?
— Пока в статусе «временно исполняющего обязанности». После проведения операции его утвердят.
— А твой статус?
— «Временно исполняю обязанности» его заместителя, — улыбнулась она.
— Второй человек? — поднял я брови, изображая удивление.
— Именно.
Опять слабая улыбка с неким оттенком превосходства.
— А мой будущий статус предполагает…
— Ты поступаешь в моё подчинение. — Она усмехнулась. — Здесь по сценарию я должна плотоядно облизнуться и потереть ладошки.
Она их даже потёрла, картинно и выразительно.
— Размечталась, — усмехнулся я.
— Размечталась, — подтвердила она. — И пока прекращать мечтать не намерена. Сексуальные домогательства и всё такое. Хочешь блиц-сеанс орального секса с будущей начальницей?
— Ты забыла уточнить роли.
— Скажем так: отряхивать брюки на коленях придётся мне.
— Это как дополнение к «спасибо»? — восхитился я.
— Нет, это как минет, — отвергла она моё предположение. — Как самостоятельная и вечная ценность. Всё остальное, скорее, дополняет его.
— Сейчас не хочу.
Она помолчала пару секунд, пристально глядя на меня своими прозрачными светло-голубыми глазами с каким-то шальным выражением в них, затем спросила:
— А сейчас?
— Сейчас тоже не хочу.
— А почему? Тебе раньше нравилось, — продолжала она настаивать.
— Уверен, что и сейчас понравится. Но, зная тебя… с тебя станется попытаться заполучить ещё один рычаг воздействия на меня. — Я окинул взглядом кабинет. — Не обшаривать же мне чужой офис в поисках камер?
— Значит, вот ты обо мне какого мнения, — изобразила она возмущение, но неискренне.
— Я ошибаюсь?
— Частично.
— Объясни.