— Слово это — «ксенофобия», — пояснил Клаус. — Но оно сюда не подходит потому, что Гюнтер не иностранец. Он даже и не Гюнтер.
Мистер По снова вытащил из кармана платок, и Бодлеры ждали, пока он откашляется.
— То, что вы говорите, — полная бессмыслица, — произнес он. — Если вы не возражаете, обсудим это после того, как я куплю морские украшения. Ставлю четыреста девять!
— Пятьсот, — тут же раздался голос.
— Сдаюсь, — объявил мистер По и закашлял в платок. — Пятьсот — слишком большая цена за эту статую рыбы.
— Пятьсот — высшая цена, пожалуйста, — сказал Гюнтер и улыбнулся кому-то в толпе. — Пожалуйста, выигравший, будьте так любезны и передайте деньги миссис Скволор, пожалуйста.
— Дети, поглядите, кто купил большую рыбу! Наш консьерж, — сказал Джером.
— Консьерж? — удивился мистер По, глядя, как тот передал Эсме мешок монет, потом с трудом поднял огромную рыбу и унес со сцены. Самое удивительное, что руки у него, как обычно, были спрятаны в длинных рукавах. — Меня удивляет, что консьерж может позволить себе купить хоть что-нибудь на Модном Аукционе.
— Он говорил мне, что он еще и актер, — сказал Джером. — Забавный тип. Хотите, познакомлю?
— Очень любезно с вашей стороны, — сказал мистер По, продолжая кашлять в платок. — Сейчас, когда я получил повышение, мне приходится постоянно встречаться с разного рода интересными людьми.
Мимо прошел консьерж, спотыкаясь под тяжестью красной статуи. Джером похлопал его по плечу.
— Познакомьтесь с мистером По, — сказал он.
— У меня нет времени ни на какие знакомства, — рявкнул консьерж. — Я еще должен закинуть эту штуку в грузовик босса и… — Он оборвал фразу на середине, увидев бодлеровских сирот.
— Вам тут не положено находиться, — сказал он. — Никто не давал вам разрешения покинуть пентхаус. Эй, босс! — крикнул он, повернувшись к сцене и при этом больно задев нескольких стоявших в сплошь полосатой толпе людей.
Оба, Эсме и Гюнтер, тут же повернули головы и увидели консьержа, пальцем указывавшего на бодлеровскую троицу.
— Сироты! — сказал он.
Эсме ахнула. Она настолько была поражена элементом «изумление», что едва не выронила мешок с монетами. Зато Гюнтер не растерялся. Он сразу же повернулся и уставился на детей. Глаза его очень ярко блестели, даже тот, что был закрыт моноклем. Бодлеры застыли от ужаса при виде этих страшных глаз. Гюнтер улыбался, словно он удачно пошутил. Эта улыбка появлялась у него на лице всякий раз, когда в его коварном мозгу зрели самые гнусные планы.
— Сироты модные, — произнес он, стараясь подчеркнуть, что не вполне владеет английским. — Детям о'кей здесь быть, пожалуйста.
Эсме с любопытством взглянула на Гюнтера, но потом пожала плечами и сделала знак консьержу, что все о'кей, махнув рукой с длинными ногтями. Консьерж в ответ тоже пожал плечами и прошел со своим грузом через престижную премированную дверь.
— Лот 49 пропускаем, — объявил Гюнтер. — Следующий Лот 50, пожалуйста. Называйте цену, пожалуйста. На этом наш аукцион закрывается.
— А как же остальные лоты? — спросил кто-то из толпы.
— Неважно, хватит, — небрежно бросила Эсме. — Сегодня я заработала достаточно денег.
— Никогда бы не подумал, что Эсме может такое сказать, — пробормотал Джером.
— Итак, Лот 50, пожалуйста, — продолжал Гюнтер и вытолкнул на сцену огромную картонную коробку, почти такого же размера, как статуя рыбы. В ней вполне хватило бы места для двух маленьких детей. На коробке были отчетливо видны три большие черные буквы «Г.П.В.». Бодлеры сразу же заметили крошечные дырочки, пробуравленные сверху на коробке специально для воздуха. Трое детей сейчас с ужасом думали о том, что внутри этой картонной тюрьмы томятся их друзья, которых с минуту на минуту могут увезти из города.
— «Г.П.В.», пожалуйста, — сказал Гюнтер. — Кто делает ставку?
— Двадцать, — сказал Джером и подмигнул детям.
— Что это за «Г.П.В.» такое? — спросил Мистер По.
У Вайолет уже не было времени ни на какие объяснения, и поэтому она сказала:
— Это сюрприз. Держитесь поблизости и все узнаете.
— Пятьдесят, — раздался голос из толпы. Бодлеры, обернувшись, поняли, что вторую цифру назвал человек в темных очках, тот самый, который велел им покинуть зал.
— Он не похож на сообщника Гюнтера, — прошептал Клаус сестрам.
— Этого никогда нельзя знать наверняка, — прошептала в ответ Вайолет. — Этих негодяев непросто распознать.
— Пятьдесят пять, — выкрикнул Джером. Эсме недовольно посмотрела на него, а затем смерила детей долгим злобным взглядом.
— Сто, — произнес человек в темных очках.
— О господи, дети, все это становится слишком накладно. Вы уверены, что вам так уж необходим этот «Г.П.В.»?
— Вы покупаете это для детей? — удивленно спросил мистер По. — Прошу вас, мистер Скволор, не балуйте этих молодых людей.
— Он нас не балует, — сказала Вайолет. Она боялась, что Гюнтер прекратит аукцион. — Ну пожалуйста, Джером, купите для нас Лот 50. Прошу вас. Я потом все объясню.
Джером вздохнул.
— Ну хорошо, — сказал он. — Думаю, это естественное желание приобрести несколько модных вещиц, особенно после того, как вы какое-то время провели в обществе Эсме. Я ставлю сто восемь.
— Двести, — объявил человек в темных очках. Бодлеры изо всех сил вытягивали шеи, стараясь получше его разглядеть, но по его виду никак нельзя было сказать, что он смягчился и теперь настроен к Бодлерам более дружественно.
— Двести четыре, — сказал Джером и поглядел на детей. — Я не могу больше увеличивать цену. Для меня это слишком дорогое удовольствие, а само соревнование напоминает спор, который радости мне никогда не доставляет.
— Триста, — не сдавался человек в солнцезащитных очках. Бодлеровские сироты в страхе переглянулись, не понимая, как им поступить. Друзья уходили прямо у них из-под носа.
— Джером, пожалуйста, прошу вас, пожалуйста, купите для нас этот лот, — умоляющим голосом сказала Вайолет.
Джером покачал головой.
— Когда-нибудь вы это поймете: не стоит тратить деньги на модные пустяки, — сказал он.
— Мистер По, а не могли бы вы взять для нас заем в банке? — неожиданно спросил Клаус.
— Для того, чтобы купить картонную коробку? К сожалению, должен сказать «нет». Одно дело морские украшения, а совсем другое — тратить деньги на коробку неизвестно с чем.
— Окончательная цена триста, пожалуйста. — Гюнтер повернулся, подмигнув Эсме глазом из-под монокля. — Пожалуйста, сэр, если…
— Тысяча!
Гюнтер застыл, услыхав голос нового претендента на Лот 50. Глаза Эсме широко раскрылись, и она довольно хмыкнула, представив себе, как положит такую огромную сумму денег в свою полосатую сумочку. Модная толпа пришла в движение. Люди оглядывались, стараясь понять, откуда пришел этот новый голос. Однако никто не подозревал, что такое слово могло сорваться с уст крошечного ребенка, ростом с палочку колбасы салями.