— Стихи написаны Айседорой Квегмайр, — выпалил Клаус без всяких обиняков, что означало «едва Гектор успел сесть за стол».
— Вот это да, — сказал Гектор. — Не-удивительно, что вы так разволновались, но откуда такая уверенность? Многие поэты пишут двустишия. Огден Нэш, например.
— Огден Нэш не писал про драгоценности, — возразил Клаус, получивший в подарок, когда ему исполнилось семь лет, биографию Огдена Нэша. — Но Айседора пишет. Когда родители Квегмайры погибли, от них осталось наследство в сапфирах. Отсюда и строка «Фамильные камни — причина ужасного плена».
— Кроме того, — добавила Вайолет, — это ее почерк и ее поэтический стиль.
— Ну хорошо, — уступил Гектор, — если вы говорите, что стихи написаны Айседорой Квегмайр, я вам верю.
— Надо позвонить мистеру По, рассказать ему об этом, — сказал Клаус.
— Мы не можем позвонить, — сказал Гектор, — в Г.П.В. нет телефонов, они относятся к механизмам. Ему может послать сообщение Совет Старейшин. Я-то чересчур робею, но вы, если захотите, можете попросить их об этом.
— Хорошо, но прежде чем обращаться с просьбой к Совету, хотелось бы знать побольше насчет двустишия, — сказала Вайолет. — Каким образом попал к вам этот клочок бумаги?
— Я нашел его сегодня под Деревом Невермор. Проснулся утром и только собрался идти в центр выполнять утренние работы, как вдруг заметил что-то белое среди черных вороньих перьев, упавших сверху, — вот эта самая записка, скатанная в крошечный рулончик. Я не понял, о чем там речь, кроме того, торопился на работу, поэтому положил бумажку в карман и не вспоминал о ней до тех пор, пока мы не заговорили с вами о двустишиях. Конечно, это большая загадка. Как стихотворение Айседоры очутилось на моем дворе?
— Ну, стихи сами не ходят, — заметила Вайолет, — значит, их туда положила Айседора. И значит, она где-то поблизости.
Гектор покачал головой:
— Не думаю. Сами видите, как тут плоско, на мили вокруг все видно. Тут, на окраине, только и есть что мой дом, сарай и Дерево Невермор. Пожалуйста, обыщите весь дом, все равно не отыщите Айседоры Квегмайр или кого бы то ни было, а сарай я всегда держу на замке, не хочу, чтобы Совет Старейшин обнаружил, что я нарушаю правила.
— Может, она на дереве? — предположил Клаус. — Оно такое громадное, что Олаф вполне мог спрятать ее в ветвях.
— Верно, — поддержала его Вайолет. — В прошлый раз Олаф держал их глубоко под нами. Может, теперь он их держит высоко над нами? — Она вздрогнула, представив себе, как, должно быть, страшно оказаться в ловушке на огромных ветвях Дерева Невермор. Она отодвинулась от стола и встала. — Остается одно, — заключила она. — Надо туда залезть и поискать их наверху.
— Ты права. — Клаус тоже вскочил. — Пошли.
— Герит! — одобрила Солнышко.
— Погодите-ка, — остановил их Гектор. — Мы не можем вот так взять и залезть на Дерево Невермор.
— Почему? — спросила Вайолет. — Мы поднимались на башню и спускались в шахту лифта. Влезть на дерево не так уж трудно.
— Не сомневаюсь, что вы все трое отлично лазаете, — сказал Гектор, — но я не это имел в виду. — Он поднялся и подошел к кухонному окну. — Выгляните наружу, — сказал он. — Солнце уже полностью село. Сейчас на верхушке Дерева никаких друзей не разглядишь. Кроме того, оно все покрыто спящими птицами. Через ворон сейчас не пробраться — зряшная затея.
Бодлеры выглянули в окно и увидели, что Гектор прав. Дерево казалось гигантской тенью, расплывчатой по краям, там, где сидели вороны. Дети поняли, что карабкаться вверх в такой темноте действительно зряшная затея, что в данном случае значило «маловероятно, чтобы поиски увенчались успехом». Клаус и Солнышко обратили взгляды на сестру в надежде, что она найдет выход из положения, и с облегчением поняли, что она уже изобрела способ, даже не успев завязать волосы лентой.
— Можно лезть на дерево с фонариками — предложила она. — Если у вас есть фольга, Гектор, ручка от старой метлы и резиновые полоски, я за десять минут сделаю фонарик.
Гектор покачал головой:
— Фонарики потревожат ворон. Если вас разбудить посреди ночи и направить свет прямо в лицо, вас бы это тоже очень раздосадовало, так что вряд ли будет приятно оказаться окруженными тысячами раздосадованных ворон. Лучше подождать до утра, когда вороны перелетают в кварталы подальше от центра.
— Мы не можем ждать до утра, — возразил Клаус. — Мы ни секунды не можем Ждать. В прошлый раз мы их нашли, но стоило оставить одних всего на несколько минут, как за это время они опять исчезли.
— Оллавоз! — крикнула Солнышко, имея в виду «Олаф моментально их увез!».
— Ну, сейчас он их не увезет, — возразил Гектор. — Ему тоже трудно было бы в темноте лезть на дерево.
— Но что-то же надо делать, — настаивала Вайолет. — Эти стихи не просто двустишие, это крик о помощи. Айседора прямо говорит: «Однако друзья нас найдут и спасут непременно». Наши друзья испуганы, мы обязаны прийти им на помощь.
Гектор достал из кармана комбинезона две кухонные рукавицы и вытянул энчиладас из духовки.
— Вот что я вам скажу. Сейчас приятный вечер, куриные энчиладас готовы. Мы можем устроиться на веранде, пообедать там и в то же время следить за Деревом Невермор. Вокруг так плоско, что даже ночью видно довольно далеко. Если Граф Олаф или кто угодно сюда пожалует, мы его заметим.
— Но Граф Олаф может сотворить какое-нибудь вероломство и после обеда, — запротестовал Клаус. — Единственный способ убедиться, что никто не подобрался к Дереву, — это наблюдать за ним всю ночь.
— Мы можем спать по очереди, — предложила Вайолет, — так что кто-то все время будет дежурить.
Гектор хотел было покачать головой, но передумал.
— Обычно я против того, чтобы дети ложились поздно, — сказал он наконец, — исключением тех случаев, когда они читают хорошую книгу, смотрят чудесный фильм или сидят за столом с очаровательными гостями. Но на сей раз, я думаю, мы сделаем исключение. Я-то, наверное, засну, но вы, если хотите, караульте хоть всю ночь. Только, пожалуйста, не вздумайте в темноте залезать на дерево. Я понимаю, как вы разочарованы, но знаю также, что нам остается одно — ждать до утра.
Бодлеры обменялись взглядами и вздохнули. Они до такой степени беспокоились о Квегмайрах, что готовы были немедленно бежать к Дереву Невермор и карабкаться на него. Но в глубине души они сознавали, что Гектор прав.
— Пожалуй, Гектор, вы правы, — признала Вайолет. — Мы подождем до утра.
Это единственное, что остается, — согласился Клаус.
— Контрэр! [4] — крикнула Солнышко и протянула кверху обе руки, чтобы Клаус ее поднял. Она хотела сказать что-то вроде «А я могу придумать кое-что еще — поднеси меня к оконному шпингалету!».