– Знаю, – тихо ответила женщина, снимая цепочку и впуская визитера. – У меня мама работала в издательстве, с этим учреждением приходилось чуть не каждый день общаться.
– Здрасьте, – запоздало поздоровался юноша, обаятельно моргая своими ясными глазками. – Будем знакомы. Меня Вениамин Белинский зовут, мы с Николаем работаем вместе, может, он вам даже говорил про меня.
– Да, такую фамилию он называл, – кивнула женщина, но не пригласила его пройти в комнату. – А что случилось, почему он вас прислал?
– Да глупейшая история! – смущенно потупился «Вениамин Белинский». – Он очень успешно побывал там, где собирался, а на обратном пути побежал на троллейбус и… немножко не рассчитал.
Благодаря своей обворожительной внешности «Вениамин Белинский» знавал многих женщин, однако ему в жизни не доводилось видеть, чтобы хоть одна из них так резко бледнела. Он даже ощутил что-то вроде зависти к этому Николаю Сибирцеву, из-за которого бабенка натурально готова упасть в обморок.
– Что с ним? – выдохнула она, еле шевеля побелевшими губами. – Он… жив?!
– Да вы что? – махнул на нее «Вениамин Белинский». – Раз прислал меня сюда – конечно, жив! Правда, сломал ногу.
– Ногу?! – Она качнулась к стене.
– Не повезло, да, – «Вениамин Белинский» ловко подхватил даму под локоток, благо проделывал это в жизни несчетное количество раз. – Но хуже другое: его положили в больницу на вытяжку. На сорок пять суток.
Шататься больше было некуда: с одной стороны стена, с другой – «Вениамин Белинский», поэтому женщина стояла прямо и только смотрела на него огромными глазами, цвет которых в полутемной прихожей «Вениамин Белинский» никак не мог определить.
Он мысленно кивнул: именно так ее ему и описывали – высокая, волосы темно-русые, на лоб волной падают, и глаза светлые. Повезло все-таки!
– Значит, ситуация такая, – деловито сказал «Вениамин Белинский». – Николай просил, чтобы я вас немедленно к нему доставил. Ему кое-что удалось узнать у того человека в Верхних Печерах, но… – Он чуть надул губы, однако тут же обаятельно улыбнулся: – Видимо, тут какие-то страшные тайны, потому что Николай мне ничего не сказал. Сообщить это он может только вам.
В глазах женщины появилось осмысленное выражение, и «Вениамин Белинский» мысленно погладил себя по голове: он говорил именно то, что надо!
– Я знаю, что вы не выходите, Николай говорил, что даже гуляете вы с ним только ночью, но тут беспокоиться совершенно не о чем: внизу стоит наша «Скорая», я вас отвезу, а после разговора с Николаем мгновенно привезу обратно, вас ни одна живая душа не увидит. Так что давайте собирайтесь, поехали, а то у меня времени в обрез, я же все-таки на линии.
Она кивнула, нервно облизнула пересохшие губы, переобулась и сдернула с вешалки тяжелую кожаную куртку.
«Вениамин Белинский» мысленно пожал плечами. Такие куртецы носят только самые низкопробные «шестерки». Даме с ее внешностью личили бы шмотки от кутюр!.. Хотя, если «Вениамин Белинский» правильно понимал ситуацию – а он практически не сомневался, что понимал ее правильно! – именно такие шмотки она скоро будет иметь в изобилии, выбирая их непосредственно в фирменных бутиках, причем не в Нижнем и даже не в Москве, а по месту, так сказать, жительства этих самых кутюров.
Торопливо прошмыгнув из квартиры, они спустились по лестнице, и тут «Вениамин Белинский» железной хваткой вцепился в локоть женщины. Он так и знал, что она сейчас метнется обратно в подъезд. Она и должна была метнуться, потому что никакой «Скорой», разумеется, во дворе не было, а был черный «Чероки» с услужливо распахнутыми дверцами.
– Что?.. – только и успела выдохнуть она, но в следующую минуту была впихнута в «Чероки», где сидел хмурый широкоплечий парень, один взгляд которого пресекал всякую попытку неповиновения.
«Вениамин Белинский» захлопнул дверь и вскочил на переднее сиденье.
– Гони!
«Чероки» вылетел со двора.
– Что вы?.. Да вы с ума?.. – бестолково забормотала женщина.
– Спокойно, Риточка, – ласково сказал «Вениамин Белинский», полуобернувшись. – Все будет прекрасно, как во сне, вы только немножко потерпите.
– Я никакая не Риточка, – ответила она глухо.
– Да ведь и я не Вениамин Белинский, – радостно признался молодой человек.
– А Николай? – Она задохнулась.
– Николай – он и в Африке Николай, – утешил бывший Белинский.
– Что с ним?!
– Ничего. Идет себе домой, как белый человек. На обеих ногах. Знаете, как в той песенке: «Шел походкою твердою на обеих ногах». Ну, помните, как парня ранили, а его любимая сказала: «Ковыляй потихонечку, а меня ты забудь!» А он потом вернулся совершенно здоровый и…
– Значит, он меня… – не слушая замечательную историю, перебила женщина. – Он не мог меня предать!
– Мадам, – ласково сказал экс-Вениамин, учитывая, что ей не нравится, когда ее зовут по имени. – Николай перед вами чист, это я вам говорю как благородный человек. Вся та туфта, которую я вам гнал насчет его откровений, – не более чем результат кропотливого сбора разведданных. Просто Николай протянул руку к тому, что принадлежит другому человеку… Допускаю, он этого не знал.
– Знал, – глухо ответила она. – Он ни в чем не виноват, он просто хотел помочь, потому что я сама его просила.
– Вот так и Ева просила Адама отведать яблочка, и что мы видим в результате? – философски ответил «Вениамин Белинский», печально глядя на молодую женщину. – Кстати, известно ли вам, что все картинки, которые рисуют сей пресловутый плод искусительно-спелым и румяным, – тоже туфта? В те незапамятные времена еще не было культурного садоводства, а потому даже в райских садах не могло расти ничего, кроме вульгарного зеленого дичка, от которого сводит челюсти и начинается, пардон, выраженный вяжущий эффект! Но какую только лажу не возьмешь из рук хорошенькой женщины! Вот и Николай с охотой скушал всю ту лажу, которую вы ему скормили. Но вы-то сами знаете, как было дело в действительности!
Она смотрела на него неподвижно, и сейчас «Вениамин Белинский» видел, что глаза у нее совершенно серые, с темным ободком.
– Здесь кто-то сошел с ума, – медленно проговорила молодая женщина. – И это не я.