— Это несправедливо, — выговорил наконец Клаус, но сказал это так тихо, что удалявшиеся островитяне вряд ли услыхали его. Услышали его только сестры, змея, которую они не думали когда-нибудь встретить, и, разумеется, Граф Олаф, который сидел скрючившись в громадной нарядной птичьей клетке, и он единственный отозвался на слова Клауса.

— Жизнь вообще несправедлива, — сказал он своим обыкновенным голосом, и на этот раз бодлеровские сироты всецело с ним согласились.

Глава седьмая

Тяжелейшая ситуация, в которой оказались бодлеровские сироты, оставленные на прибрежной отмели в обществе Кит Сникет, лежащей без сознания на верхушке книжного куба, Графа Олафа, запертого в клетке, и Невероятно Смертоносной Гадюки, свернувшейся у их ног, предоставляет удобный случай употребить выражение «над тремя Бодлерами нависли тучи». И не только потому, что этим днём над островом и впрямь навис одинокий сгусток сконденсированной воды, который Клаус определил как облако кучевого типа. Выражение «нависли тучи» относится также к людям, которые впали в немилость в некоем сообществе, — например, в любой школе в каждом классе имеется по крайней мере один непопулярный соученик, или же во многих тайных организациях всегда есть по крайней мере один аналитик, находящийся под подозрением. Островное сообщество безусловно подвергло Бодлеров опале, и теперь даже в разгар жаркого, солнечного дня детям было зябко от холода подозрений и неодобрения колонистов.

— Прямо не верится, — произнесла наконец Вайолет. — Не верится, что нас бросили на отмели.

— А мы-то думали, здесь мы сможем забыть все, что происходило с нами раньше, — проговорил Клаус. — Но это место оказалось не безопаснее всех остальных, где мы побывали.

Вайолет оглядела отмель.

— Думаю, мы сможем ловить рыбу и собирать водоросли. Наша пища будет немногим отличаться от той, которую едят на острове.

— Если костёр, — задумчиво произнесла Солнышко, — тогда натёртый солью карп.

— Мы не можем здесь жить, — напомнил Клаус. — Ожидается прилив, отмель зальёт водой. Надо или жить на острове, или же придумать, каким образом вернуться назад.

— Нам не перенести плавания по морю без лодки, — сказала Вайолет, пожалев, что у неё нет ленты и ей не подвязать волосы.

— Кит перенесла, — возразила Солнышко.

— Должно быть, книги послужили ей плотом. — Клаус провёл рукой по книжному кубу. — Но вряд ли она проделала большое расстояние на бумажном судне.

— Надеюсь, она встретилась с Квегмайерами, — сказала Вайолет.

— Надеюсь, она очнётся и расскажет нам, что произошло, — сказал Клаус.

— Как ты думаешь, она серьёзно пострадала? — спросила Вайолет.

— Без подробного врачебного осмотра решить это невозможно, — ответил Клаус. — Может быть, её просто измотала буря.

— Тревожусь, — грустно сказала Солнышко. Она мечтала о сухом теплом одеяле, которым Бодлеры могли бы укрыть лежащую без чувств приятельницу.

— Мы не можем тревожиться только об одной Кит, — возразил Клаус. — Мы должны думать и о себе.

— Надо составить какой-то план, — устало проговорила Вайолет, и все трое Бодлеров вздохнули. Даже Невероятно Смертоносная Гадюка и та, похоже, вздохнула и сочувственно положила голову на ногу Солнышку.

Бодлеры стояли на прибрежной отмели и размышляли обо всех предыдущих тяжелейших ситуациях, и обо всех своих планах спасения, и о том, как каждый раз они попадали в очередную беду. Тучи, нависшие над ними, казалось, всё росли и сгущались, и дети так и простояли бы на месте неизвестно до каких пор, если бы тишину не нарушил голос человека, запертого в клетке.

— У меня есть план, — сказал Граф Олаф. — Выпустите меня, и я расскажу, в чем он состоит.

Олаф говорил теперь нормальным голосом, но он звучал глухо из глубины клетки. Бодлеры повернулись и увидели как бы новый маскарадный костюм: жёлто-оранжевое платье закрывало теперь Олафа донизу, скрадывая округлый живот с его фальшивой беременностью и татуировку в виде глаза на щиколотке. Между прутьями лишь торчали пальцы рук и ног, да, если вглядеться, можно было различить блеск мокрых губ и один мигающий глаз пленника.

— Мы вас не выпустим, — отозвалась Вайолет, — у нас и так полно неприятностей, не хватает ещё, чтобы вы оказались на свободе.

— Как угодно, — ответил Олаф, и платье его зашуршало, когда он сделал попытку пожать плечами. — Но только и вы, и я наверняка утонем, когда начнётся прилив. Лодку вам не построить — островитяне забрали все обломки после шторма. И на острове вам не жить — поселенцы вас бросили. Хоть мы и потерпели кораблекрушение, мы по-прежнему в одной лодке, Бодлеры.

— Ваша помощь нам не нужна, Олаф, — сказал Клаус. — Начать с того, что, если бы не вы, мы бы здесь не очутились.

— Не будьте так уверены, — заметил Граф Олаф, и губы у него искривились в улыбке. — Все рано или поздно прибивает к этим берегам и попадает на суд к этому болвану в длинном платье. Думаете, вы первые Бодлеры, которые здесь побывали?

— Что имеете? — требовательно спросила Солнышко.

— Выпустите меня, — приглушённо хихикнул Олаф, — и узнаете.

Бодлеры с сомнением переглянулись.

— Опять пытаетесь перехитрить нас, — сказала Вайолет.

— Ясно, пытаюсь! — воскликнул Олаф. — Так уж устроен мир, Бодлеры. У каждого свои тайны, свои умыслы, и каждый пытается перехитрить всех остальных. Ишмаэль перехитрил меня и засадил в клетку. Но я знаю, как перехитрить его и всю его братию. Если выпустите меня, я стану королём Олафленда, а вы трое сможете быть моими приспешниками.

— Мы не хотим быть вашими приспешниками, — запротестовал Клаус. — Мы только хотим оказаться в безопасном месте.

— В мире нет безопасных мест! — объявил Граф Олаф.

— Да, пока вы на свободе, — согласилась Вайолет.

— А я ничуть не хуже других, — возразил Олаф. — Ишмаэль такой же коварный, как я.

— Напыщ, — буркнула Солнышко.

— Я правду говорю, — настаивал Олаф, вероятно не поняв высказывания Солнышка. — Поглядите на меня! Запихали в клетку, а за что? Напоминает это тебе что-нибудь, глупый младенец?

— Сестра не младенец, — отпарировала Вайолет, — а Ишмаэль не коварный. Может, он и заблуждается в чем-то, но он просто старается сделать остров безопасным пристанищем.

— Ах, вот как?! — Клетка затряслась от смеха. — А вы пошарьте в луже и посмотрите, что уронил Ишмаэль.

Бодлеры переглянулись. Они совсем забыли про выкатившийся из рукава рекомендателя предмет. Трое детей стали вглядываться в воду, а Невероятно Смертоносная Гадюка скользнула в тёмную глубину, вынырнула, держа что-то во рту, а потом вложила это Солнышку в протянутую руку.