Барбаросса возразил запальчиво:
— Мной никто не будет командовать!
Найтингейл сказал торопливо:
— Вы не так поняли, мой дорогой брат!.. Не вами, наш дражайший родственник имел в виду, а всего лишь войсками…
Барбаросса возвысил голос:
— Это и значит, что командовать мною!.. Ну хорошо-хорошо. Если это в самом деле нужно, то командовать буду я!
Фальстронг вскипел:
— Почему вы?
— Как самый старший, — заявил Барбаросса, — по возрасту и опыту!
— Опыт от возраста не зависит! — выкрикнул Фальстронг. — Мне воевать пришлось больше! Это через мои земли прошли войска императора Карла, уничтожая все живое!.. Мы дрались дни и ночи, мы дрались в полях, лесах и горах, мы дрались конными и пешими… и опыта у нас хватит на десять королевств, где дрались только за трон со своими же вассалами!
Барбаросса снова вскочил, но мы с Найтингейлом ухватились за него и осадили, как огромные псы разъяренного медведя.
Фальстронг, напротив, вальяжно и по-хозяйски развалившись в кресле, заявил уверенно:
— Только я, никто другой!
— Нет! — прорычал Барбаросса.
Он опять попытался вскочить, но снова на плечи навалились и удержали.
Найтингейл сказал просительно:
— Мои дорогие и такие горячие братья!.. Я не стану предлагать свою кандидатуру, у меня невелик воинский опыт, войска мало, а королевство втрое мельче ваших. Однако могу предложить того, кто и этого лишен…
Барбаросса и Фальстронг перестали пожирать друг друга яростными взглядами, в недоумении посмотрели на короля Шателлена, потом одновременно повернули головы в мою сторону.
Найтингейл, ободренный паузой, сказал торопливо:
— Вспомните, мы же решились помочь сэру Ричарду вернуть его земли!.. Это святой долг рыцарственных королей и христиан! Такое нам зачтется, когда на Страшном Суде начнут допытываться, как и что делали, и что скажем в свое оправдание… Сэр Ричард не король, у него совсем нет войска, потому нет влияния, а нам нет урона достоинству…
Барбаросса крякнул, посопел, в раздражении двинул плечами.
— Ну, он в самом деле не король…
Он бросил злой взгляд на Фальстронга. Тот нехотя кивнул.
— Я не уступлю руководство другому королю, — заявил он, — однако это не будет уступкой вам или кому-то еще, если возглавит наши силы сэр Ричард. Это будет, скорее…
Он остановился, подыскивал слово, а Барбаросса буркнул:
— … пожалованием.
Фальстронг наклонил голову.
— Да, мой дорогой брат, это больше пожалование. Назначение.
Он исподлобья посмотрел на Барбароссу, тот кивнул, Фальстронг чуть наклонил голову и взглянул на короля Шателлена, передавая ему слово.
Найтингейл с облегчением вздохнул, просиял, сказал с подъемом:
— Как приятно моему сердцу, когда такие могучие короли приходят к согласию!.. Сэр Ричард, это не просто пожалование… мы помним ваш блистательный рейд в богатейшее южное королевство, которое вы так умело и молниеносно завоевали, использовав не только немногие силы Армландии, но и войска Его Величества Барбароссы, о чем он был уведомлен, как мне сообщили, уже потом…
Барбаросса кивнул.
— Да, — буркнул он, — если бы заранее сообщил, я бы не дал ни одного воина! Но потом, да, когда все получилось, пришлось одобрить и задним числом дать соизволение… В таких делах он мастер, так что берегите карманы!
Найтингейл сказал со вздохом облегчения:
— Сэр Ричард, вы назначены этими могучими королями руководителем наступления. Я, разумеется, добавляю и свой голос к их высокому мнению.
Я вскочил, торопливо поклонился.
— Я безмерно счастлив, — произнес я дрожащим от счастья и восторга голосом, — я не нахожу слов… я сделаю все, чтобы оправдать ваше высокое доверие… только надеюсь, вы не оставите меня своими постоянными советами и подсказками…
Фальстронг снисходительно улыбнулся.
— Мы с моим благородным братом, королем Барбароссой, нисколько не сомневаемся, что такой молодой и талантливый военачальник успешно справится, да. Со своими обязанностями и вообще. А подсказывать, направлять и даже руководить, разумеется, будем, не волнуйтесь! Наш громадный воинский и жизненный опыт не позволит вам наделать слишком уж больших ошибок, а мелкие… га-га-га!.. мы и сами умеем.
Найтингейл посмотрел на одного и другого просительно, сказал робко, словно простолюдин у знатных лордов:
— Наверное, пора нам… к частностям?
Барбаросса кивнул.
— Да, надо точно наметить, кто где наносит удар, чтобы получилось согласованно. И обязаться следовать плану.
— И чтобы обязательно приходить на помощь, — добавил Фальстронг важно, — если Гиллеберд навалится только на одного.
— Очень важно, — подсказал Найтингейл, — чтобы мы рвали его, как собаки, со всех сторон. И чтобы он отбивался сразу от всех, а не от одного.
Барбаросса неспешно достал откуда-то из-под мантии большой рулон бумаги.
— Ага, — сказал он, — мы тут наметили примерно, как вести эту кампанию…
Фальстронг фыркнул:
— Себе в пользу! Нет уж. Давайте так, чтобы все были в равных условиях.
Барбаросса буркнул неприязненно:
— Мой дорогой брат, вы даже не посмотрели, что я предлагаю!
— Я и так знаю, — возразил Фальстронг, — как себе выгоднее! Это точно. Я бы так сделал обязательно…
Я промолчал, не знаю, шутит ли так откровенно, либо же в нем так проявляется нервозность. Сейчас самый важный момент, все вступаем в войну и обязуемся вести войска именно так, как сейчас вот начертим на бумаге, и в те сроки, какие определим и под какими подпишемся.
Выказывая предельное смирение, я только слушал и время от времени робко поражался вслух гениальным находкам, когда Барбаросса и Фальстронг осторожно чертили стрелки с двух сторон карты, наблюдая друг за другом.
Фальстронг, естественно, хотел бы получить вдвое больше времени на продвижение по землям Турнедо, но даже Найтингейл указал деликатно, что никаких армий, во всяком случае, заметных, перед ним нет, можно двигаться быстро.
Я сказал с предельной почтительностью:
— Самая большая трудность будет с захватом Савуази. Столица королевства, если кто там бывал — вспомнит, окружена очень высокой и толстой стеной… я даже не представляю, какие нужны лестницы! Любые обрушатся под собственной тяжестью.
Барбаросса нахмурился.
— Что, яростного штурма недостаточно?