Вениамин снова кивнул, краешком усталого мозга пытаясь вспомнить, кто такой Сантарин и откуда он должен был себя снимать. Снимать! Немедленно вспомнился случай, который рассказал дежуривший сегодня на линейной машине Андрей Струмилин. Случай состоял в том, как одна бабулька, изжившая всякое соображение, перепутала балкон с лифтом и не свалилась с восьмого этажа только потому, что зацепилась полой халата за перила. Соседи немедля вызвали МЧС, а уж те – «Скорую», причем все примчались так стремительно, что бабулька даже не успела... нет, не испугаться, а рассердиться на лифт, который спускался так медленно. То есть она даже не поняла, что едва не рассталась с остатками жизни! Веня невольно расплылся в улыбке, позабыв в очередной раз кивнуть, и теща мигом обиделась:
– Все тебе хиханьки! А ведь он, Сантарин-то, заместитель губернатора, его сам Ходунов поддерживал, сколько раз выступал – моя, дескать, команда молодых, губернатор должен работать в связке с мэром города, а не в антагонизме, как теперь, да и сам Сантарин газеты каждый день в почтовые ящики подсовывал, и по телевизору беспрестанно что-то говорил, и плакаты его чуть не на каждом углу. А сегодня – здрасьте вам, снял кандидатуру! Это сколько же денег потрачено, а он так легко отступился!
– Ну не свои же он деньги тратил, верно? – лениво пробормотал Веня, отодвигая пиалу и снимая крышку со сковородки. – Деньги мы тратили, вы да я, на этот фарс. Как принято выражаться, налогоплательщики. Мне так сразу было ясно, что это именно фарс. Зачем Ходунову разбрасываться хорошими работниками? Да и Сантарин – больной – зачем в мэры идти? Он же вице-губернатор: случись что с Ходуновым, сразу сделается первым лицом в области! Задумано все было, чтобы отвлечь как можно больше голосов от Климушкина, а теперь же понятно, что это бессмысленно. Лидирует Климушка по всем пунктам!
– Но он же сидел! – с трепетным ужасом в глазах заявила шепотом Алевтина Васильевна, на всякий случай оглянувшись, хотя боевое прошлое кандидата в мэры Андрона Климушкина было в Нижнем Новгороде известно всем и каждому.
– И что такого? – зевнул Веня, осторожно подбирая со сковородки расплывшееся яйцо пластмассовой ложечкой – чтобы, не дай бог, не повредить поверхность драгоценной посудины. – Вот вы считаете Ленина, Сталина великими людьми, а разве они не сидели? Туруханский край, село Шушенское, что-то там еще, не помню! – Он вяло прищелкнул пальцами.
– Климушкин – преступный авторитет, – сурово заявила теща, оставив без внимания историческую инвективу. – Таким людям не место в органах власти. Я буду голосовать за нынешнего мэра – Ломова!
– Да бро-осьте! – отмахнулся Веня, придвигая к себе тарелку с печеньем – тоже овсяным. – Вам лично что сделал Климушкин? Украл у вас что-то? Оскорбил ваше достоинство? Пообещал – и не сделал? Не было такого! А ваш Ломов, этот лом летящий, довел город натурально до истерического состояния. Улицы темные, вода то есть, то нет ее даже в центре, асфальт на тротуарах такой, что пройти нельзя, дома облезли даже на Покровке, последний Дом культуры в городе вот-вот продадут под казино... А вспомните предвыборные обещания этого типа? Провинциал и обманщик, вот кто такой наш мэр!
– Ну это да, конечно, – покладисто кивнула теща, которая вообще-то легко поддавалась убеждению. – Но ты видел агитаторов, которые к нам то и дело бегают? Сплошь молодежь! И они не за Климушкина твоего агитируют. Значит, они видят какое-то будущее за такими людьми, как Ломов? Разве стали бы они стараться ради провинциала и обманщика?
– Ради бога! – чуть ли не с ужасом помянул Веня имя господа всуе. – Они не за Ломова агитируют, а за свои деньги! Ребятишки элементарно подрабатывают во время выборов, разве вы не понимаете? Кстати!
Он хлопнул себя ладонью по лбу, и этот жест отвлек Алевтину Васильевну, которая уже собиралась обидеться на пренебрежительный тон зятя.
– Кстати, вы не обратили внимания на фамилию того кареглазого парнишки, который к нам забегал пару дней назад? Ну, который вас уболтал до полусмерти?
– Никто меня не убалтывал, – с достоинством возразила теща. – Я с удовольствием исполняла свой гражданский долг. А фамилия этого юноши, помнится мне, была Холмский. Что такое? – насторожилась она, увидев, как вытянулось лицо Вениамина.
– Да нет, ничего, все нормально, – пробормотал он, с усилием возвращая лицу привычное насмешливое выражение. – Спасибо, я пойду вздремну, ладно?
Он ушел в спальню и вытянулся на кровати как был, в домашних старых джинсах. Веня-то улегся, а вот сон почему-то улетел.
Нет, понятно почему. Не давал покоя этот мертвый с дыркой в боку. И папочка с анкетами, подписанными фамилией Холмского.
Белинский довольно хорошо запомнил разговорчивого агитатора – на зрительную память Веня никогда не жаловался, иногда здоровался с совершенно незнакомыми людьми и только потом вспоминал, что бывал у них на вызовах. Убитый был очень похож на Холмского, ну очень. Наверное, если поставить их рядом, они вполне могли сойти за родственников. И все же неизвестный был постарше агитатора, шире в плечах, и лицо более обрюзглое, пресыщенное, что ли... Конечно, смерть огрубила черты, а все же Веня готов был голову на отсечение дать: это не Холмский. Но тогда как оказалась папка с его документами в квартире убитого? Вспоминая забавную бородку агитатора и манящие взоры Инны по этому поводу, Веня невольно улыбнулся и покачал головой, вернее, поелозил ею по подушке: этот парнишка никак не мог быть убийцей. С его-то ясными глазами, с его мгновенно вспыхивающим румянцем и тщательно скрываемой застенчивостью...
Хотя, впрочем, Ломброзо не зря считается в наше время устаревшим! Мало ли почему убитый мог (будучи еще живым) до такой степени рассердить агитатора Холмского, что тот сунул ему перышко в бок. К примеру, покойный наотрез отказывался голосовать за кандидата Л.... и правильно делал, между прочим!
Конечно, очень может быть, что папочка Холмского попала на квартиру к неизвестному убитому давным-давно... Хотя нет! Веня отлично запомнил число рядом с фамилией агитатора. Вчерашнее число. То есть понятие «давным-давно» тут никак не проходит. Ну и что? Это еще ничего не значит, папка сама собой, а труп сам собой... Да, но Веня готов поручиться, что агитатор Холмский сейчас кандидат номер один на «пост» убийцы неведомого человека.
Может быть, если бы узнать, как звали убитого...
Веня, ты о чем? Поспи немножко, вот-вот вернутся пацаны из кино – и все в доме пойдет вверх ногами, а ты всю ночь мотался по квартирам, труп неизвестного был нынче не единственным, тяжелая выдалась ночь... Спи, Белинский!
«Спи спокойно, дорогой товарищ!» – ввинтилась в сознание злоехидная фразочка, и Веня сел, сердито и сонно глядя по сторонам.