У Пилецкого в мозгу затрепетала робкая мысль о сопротивлении «спецам», но быстро погасла. Прямо на выходе из котельной стоял их пятнистый БПМ и возле него ещё четверо его недругов. Вид у них был злой, как у чертей, а в борту бронемашины виднелись дыры от пуль немалого калибра. Боевой дух испарился сразу же, не успев укрепиться в душе.
«Спецы», шедшие с ними, перекинулись несколькими словами с приятелями, а во двор между тем заехал их «Урал», водителю которого Пилецкий сейчас отчаянно завидовал — вот кто точно ни в какую дыру не полезет, а так и будет покуривать в кабине, ожидая их возвращения. Почему сам в водилы не пошёл?
Последовала команда на погрузку, и «уроды», пыхтя и матерясь, неловко полезли в кузов. Машины тронулись с места, БПМ пошла во главе, «Урал» пристроился следом. Ехали недолго, буквально пару минут, петляя и переваливаясь через какие-то препятствия. Затем скрипнули тормоза, грузовик качнулся, и ехавший в кабине Клешня скомандовал выгрузку. Энтузиазма никто не выказал, морды у всех сидящих в кузове были кислые, выбирались медленно, матерясь и проклиная неуместно активных «спецов». Те тоже почувствовали, что напряжение растёт, и уже не гоняли «уродов», только смотрели на них недобро. Поняли, что загнали в угол немалую стаю самых настоящих крыс, и теперь те стали опасны.
Клешня кое-как разбил свой взвод на две группы, по десять человек в каждой, подчинив их четвёркам «спецов». А сам с независимым видом залез в кабину «Урала», всем своим видом показывая: «Я своё дело сделал, а дальше вы уже сами разбирайтесь, не маленькие». Старший из «спецов» скроил злобную морду, но ничего не сказал, видать, ему было всё равно, лично ли поведёт командир «уродов» в атаку или нет. Но сами «уроды» разорались, и Клешне пришлось выбраться из кабины и присоединиться к воинству. Обладая неслабой глоткой, благодаря которой он, собственно говоря, в командиры и попал, он громогласно объявил, что полез в кабину за сигаретами.
Ему никто не поверил, но уже и без того висящее в воздухе тяжёлым свинцовым облаком напряжение усилилось. «Уродов» от восстания удерживал только страх. Они тяжко ненавидели своё командование, погнавшее их на непонятное задание, ненавидели «спецов» и вообще весь окружающий мир. Пилецкому представилось, что он мог сидеть сейчас в деревенской хате, а грудастая девка с косой (такой у него был идеальный образ) наливала бы ему рюмку за рюмкой, а потом лезла бы на карачках под стол, ублажая. А вместо этого он должен сам лезть в канализацию.
— Заткнулись все! — рыкнул чей-то командный голос. — В колонну по одному, бегом марш!
Подействовало. Разобравшиеся на колонны «уроды» побежали следом за «спецами», две группы в противоположных направлениях. С их группой бежал пронырливый малолетка. Бежали недалеко, всего метров сто, но Пилецкий запыхался так, словно пробежал марафон. Сказалось похмелье, отсутствие физической нагрузки и вес полной выкладки. Не привык. Бегемот, так и оставшийся рядом с ним, тоже дышал запалённо, атлетов в их группе не нашлось.
Все столпились перед канализационным люком посреди улицы. Началась непонятная суета, искали, чем можно подцепить увесистую крышку. Как-то выкрутились, и через пару минут тяжёлый чугунный кругляк откатили в сторону, с гулким грохотом уронив на асфальт. Из-за зданий появилось несколько мертвяков, сразу с нескольких сторон. «Уроды» даже за оружие схватиться не успели, как «спецы» завалили их одного за другим точными одиночными выстрелами. А заодно отбили желание с ними связываться.
Пилецкий подумал, что «спецы» захотят погнать их впереди, но ошибся. Один из них, разложив какой-то странный прибор, похожий на смесь видеокамеры и миноискателя, аккуратно спустился вниз, а затем, следом за ним, в дыру полез второй. Двое остались наверху, и уже они скомандовали «уродам», чтобы те лезли следом.
Недовольно поворчав, бывшие вертухаи всё же полезли в люк, матерясь, гремя оружием и снаряжением, наступая друг другу на пальцы на ступеньках-скобах. Бардак, в общем.
Из люка пахнуло гнилью, мертвечиной, ещё чем-то. Однако за последнее время Пилецкий привык ко всему, поэтому его желудок, несмотря на похмелье, отреагировал вяло. Пару раз судорожно сглотнул слюну и не сблевал. Сблевал лишь малолетка, спустившийся вниз вместе с ними. Откуда он вообще взялся, кстати? Зон для несовершеннолетних в окрестностях не было, но пацан был — шпана шпаной. Таких большие ребята любили подсылать, чтобы стрельнуть закурить у прохожих.
Спустились они сразу в большую трубу, по щиколотки залитую жидкой грязью. И первое, что услышали — звуки стрельбы, доносящейся откуда-то из глубины тоннелей. И стреляли активно, много стволов и длинными очередями. Поймали тех, за кем все гонялись, или с кем они там?
Темнота пугала. Приборы ночного видения были только у «спецов», остальные пользовались фонариками, которых и без того было немного, один на троих примерно.
— Слышь, «уроды»! — послышался всё тот же хриплый бас, который до этого строил их колонну. — Значит, делитесь пополам, чтобы в каждой группе фонарики были. Пятеро сидят здесь, никуда не ходят. Стреляют во всех, кто не сделает так…
В темноте трижды мигнул красный фонарь.
— Всё поняли? Все?
«Уроды» пробормотали что-то нечленораздельное, но согласное.
— Пароль — «Каска», отзыв — «Штык». Усвоили? Ещё пятеро пойдут с нами, мы их посадим на другую позицию. Задача такая же — никого мимо себя не пропустить.
— А блатари? — спросил кто-то из темноты.
— Блатарей предупредили. Если они не запомнили, то это их проблемы. И смотрите, чтобы мертвяки вас тут не пожрали. Не жалко, но тогда от вас вообще никакой пользы, понятно?
Пилецкий с тоской посмотрел на люк, из которого они спустились в трубу. И сразу же схлопотал несильный удар по каске.
— Чего раззявился? — спросил ещё один «спец», который спустился в трубу последним. — Только попробуй свалить, словишь пулю прямо на выходе — там ещё двое наших в машине.
У Виталия сердце оборвалось. Точно, как он не сообразил, что в пятнистой бэпээмке должны остаться люди. Тем более что сверху уже несколько раз трескали автоматные выстрелы — мертвяки понемногу подтягивались к появившимся на улицам людям.
Пилецкий с Бегемотом угодили во вторую группу, которую четверо «спецов» потащили за собой по тоннелю.
— Ну давай, сволочь, не тяни, топай сюда, — снова прошептал я, нервно перебирая пальцами по цевью автомата. Не годится. Замереть надо, даже не дышать… Вон какие уши у этого морфа…
И опять шаги стихли, но потом снова начали приближаться. Но когда в круг света от фонаря вошёл сильно повреждённый тлением и зубами зомби, я от радости чуть на шею ему не бросился. Просто мертвяк, самый обычный, «нормальный» мертвяк. Толстый, пузатый мужик в невероятно изорванной одежде, в грязи, перемешанной с запёкшейся кровью с головы до ног.
Красная точка коллиматора переместилась на лоб подходящего ко мне зомби, и срез глушителя выбросил пулю. Зомби опустился на колени, затем ткнулся мордой в грязь, показав выбитый затылок. Зомби — это не страшно. Зомби — это мы привыкли, хоть всё же и страшно, конечно.