— Не напрягай, Первый разрулит всё, как я думаю. Потребность в них реальная, сумеем объяснить. Ты доставку обеспечь.
— Доставка не проблема, сделаем. У них самих два борта брони, людей подсадим, и пусть идут с ними охраной.
— Это сам решай, мне результат важен. Всё, конец связи, через два часа следующий сеанс.
— Так точно.
Около пяти вечера Усимов вышел на связь и доложил кодом, что Тимохин задержан и помещён в подвал строящегося КП. К допросам решили приступать завтра, дать тому «помариноваться» в страхе перед неизвестностью. Так, чтобы к утру он уже мечтал об общении с кем угодно, лишь бы не эта неизвестность.
«Ладно, посмотрим, что из этого выйдет», — подумал Пасечник. Результаты могли быть самыми неожиданными, он это прекрасно понимал. Нимало не сомневаясь в том, что тонкого душевного устройства интеллигентный Тимохин начнёт завтра колоться до самой задницы. Другое дело, что непонятно, куда всё вывернет.
Совершенно неожиданно и внепланово попросил о встрече Салеев. Пасечник насторожился — для деловых вопросов телефон есть, и если уж и своей собственной связи не доверять, то повод должен быть серьёзным.
— Я к тебе зайду, Марат, — сказал Пасечник. — Минут через десять буду, годится?
— Вполне.
Салеев выглядел несколько обескураженным, чего за ним обычно не водилось, чем здорово удивил. Он сам налил две чашки чаю, поставил одну перед гостем, уселся в скрипнувшее под его немалой массой кресло.
— Мои бойцы из-под Нижнего на связь вышли.
Пасечник пил чай и молча ждал продолжения.
— Задержали Крамцова с командой.
Чай чуть не расплескался. Новость действительно была неожиданной. И если учитывать тот факт, что сообщить её Салеев смог только в приватной беседе, к ней прилагались какие-то проблемы.
— И в чём трудности? — спросил Пасечник.
— В том, что задержали на территории Рубцова. При этом сам Циммер находится у того в оперативном подчинении.
— А самое плохое? — уточнил генерал, понимая, что это только вступление.
— Самое плохое в том, что Крамцов, как выяснилось, знаком с самим Рубцовым. И они уже пообщались. И тот вполне однозначно может потребовать оставить Крамцова в покое. Спорить нам на его земле… незачем и нечем, так скажем.
В этом Салеев был прав, на чужой земле, да ещё и не на вражеской, быковать было бы мало того что неприлично, приличиями и пренебречь допускается, если очень надо, но и опасно. А учитывая стратегическое положение территории «кремлёвских», можно было с того момента навсегда плюнуть на самостоятельную речную торговлю, если дело дойдёт до драки. Перекрыть проход труда не составит вообще никакого, из чего получалось, что все козыри были у Рубцова.
— А зачем нам сейчас вообще Крамцов? — спросил Пасечник, обращаясь сейчас к самому себе. И сам же себе и ответил: — Он может подтвердить или опровергнуть то, что мы узнаем от Тимохина. Хотя бы часть информации. Так?
— Так, — кивнул Салеев. — Только это ещё не всё — с Крамцовым люди из «Шешнашки», фээсбэшник и учёный. Если бы их взяли тихо, можно было бы пренебречь, но сейчас, когда половина области уже обо всём знает…
— А почему тихо не взяли? — глянул ему в глаза генерал. — И почему моих не привлекли?
— Ваши уже всё сделали, что могли, — усмехнулся Салеев. — На моей памяти операцию круче ещё никто не проваливал, да ещё с такими потерями. Пусть хотя бы раненых доставят, всё какая-то польза от них. А по поводу «тихо взять»… Пробовали проводить задержание вооружённых людей, двигающихся на бронетехнике? Ну там на светофоре остановить, дверки резко открыть…
Пропустив откровенную издевку мимо ушей. Пасечник спросил:
— А навредить чем он может?
— Если просто изложит историю похода наших сил в области — вреда будет выше головы, — хмуро сказал Салеев. — Тот же Рубцов начнёт живо интересоваться, за каким хреном мы ему бандитский край по соседству организовали.
— Это верно, — кивнул Пасечник. — Это вопрос неприятный, и хуже всего то, что много свидетелей, которые подтвердят, что наш отряд там хулиганил. Правда, тот же Крамцов может снять с нас подозрения в организации Катастрофы. Он ведь наверняка на взрыв всё относит.
— А ты?
— А я уже нет, если честно, — вздохнул генерал. — Есть мнение, что Катастрофа куда как рукотворна. Ну да ладно, это мы выясним, уже ясно, с кого спрашивать. И всё же, что делать будем, учитывая, что лучше всего нам бы указанных лиц тихо похоронить, да возможности нет?
— Предлагать какую-то сделку, — чётко сказал Салеев. — И не пытаться слишком ловчить. Если попытаемся сыграть в открытую, то можно ещё что-то исправить. И сохранить нормальные отношения с Рубцовым, что сейчас становится одной из основных задач. Надо связываться. А вот что можно предлагать Крамцову…
— Да что угодно, — пожал плечами Пасечник. — Начиная от денег… ну, их эквивалента в ценностях, и заканчивая должностью…
Он хотел сказать «Домбровского», но вслух произносить не стал. Салеев и так всё понял. Пасечник же закончил:
— …Или и тем, и другим. Надо только свою историю подправить. Сочли его инициатором убийств в институте, Оверчук покойный, мол, успел позвонить, искали… ну и дальше по сюжету. В общем, звони Главному, договаривайся о встрече.
Сначала всё было понятно и очень плохо — нас взяли «фармкоровские». Без возможностей рыпнуться, без вариантов спастись. Наручники, охрана, удивительно плохие перспективы на будущее. Затем чёткая и плохая картина стала распадаться на куда менее чёткую, но уже и не такую плохую.
Когда в поле зрения появился бандит Валера с небезызвестного Базара, я сначала подумал, что у меня галлюцинации от несильного, в сущности, удара головой о землю или от жары, потому что ему точно здесь не место, но Валера оказался вполне вещественным, материальным. Всё такой же здоровый, мордатый, в разгрузке поверх майки и в камуфляжных штанах с кроссовками. Ну и «Витязь» уже знакомый на плече. А рядом с ним, хоть это вызывало куда меньшее недоумение, оказался ни кто иной, как Рубцов Сергей Владимирович, глава группировки «кремлёвских», тот самый, с кем мы имели счастье пообщаться на крыше одной гостиницы в городе Нижний Новгород и который даже предлагал мне поработать у него. И вот этот самый Рубцов окончательно спутал все карты в том раскладе, что сложился у меня в мозгу, совершенно откровенно за нас вступившись.
Послать его, к моему великому счастью, не могли, не та ситуация. Другое дело, что я не поверил в долговечность добрых намерений Сергея Владимировича и был просто счастлив и благодарен ему за то, что он действительно потратил немало времени на прояснение ситуации. Взбесил его не сам факт нашего пленения, насколько я понял, а то, что «фармкоровские» были здесь по приглашению и вдруг совершенно неуместно расслабились, начав кого-то задерживать на чужой земле без согласования с хозяевами, хулиганить в гостях. На его месте я и сам бы вышел из душевного равновесия.