Отчего-то Серый сразу же понял, где именно оказался. Перед ним лежал тот самый заброшенный лагерь, о котором рассказывали страшилки.
В голову тут же пришла шальная мысль: а что, если забраться внутрь и побродить среди руин?! На тот момент это показалось Серому отличной идеей.
Он огляделся: на улице никого, наступил ногой на эмблему-звезду и легко перемахнул через ограду.
Сердце сжалось, кровь стучала в висках, а голова приятно кружилась. Если бы ему сейчас попалось какое-нибудь привидение, Серый бы, не сомневаясь, ринулся бы на него с кулаками.
Но привидения, как назло, не обнаружилось. Наверное, еще не время. Мальчик подошел к руинам и забрался на бетонные плиты. Тишина. Плотная ватная тишина и… ничего.
Постепенно волнение притихло, Серега спустился на землю и вдруг увидел мальчишку. Странно, что до сих пор он не замечал его. Темноволосый мальчик примерно его лет сидел на одной из бетонных плит и с любопытством смотрел на него.
– Эй, чего уставился?! – окликнул его Серый.
Но тот, похоже, не испугался. Он серьезно смотрел на Серегу – без вызова, без тени улыбки. Спокойно и ровно.
– А я знаю, как сделать так, чтобы тот, кто тебе мешает, больше не вставал на твоем пути, – наконец произнес он.
Серый нахмурился:
– Это ты о чем? Не понимаю?
Желание дать незнакомцу по шее оказалось так сильно, что даже покалывало в кончиках пальцев.
– Ты же не хочешь, чтобы он дружил с Диной? Не так ли, Серый?
У мальчика были удивительные глаза – дымчато-темные. Они вдруг показались Сереге глубокими пропастями, на дне которых клубится мрак, или черными дырами, пронзающими ткань мироздания.
– Не твое дело, – драться Серому расхотелось, и он, повернувшись, пошел к выходу.
– Как знаешь. Второго шанса уже не представится, – послышался вслед негромкий голос.
Серега остановился так резко, словно налетел на препятствие.
– А почему я должен тебе верить? – спросил он, не оборачиваясь.
– Вовсе не должен. Это полностью твое дело. Но, если надумаешь, приводи его сюда завтра вечером. Лучше после девяти, когда уже стемнеет.
– Постой! – Серега оглянулся, но странного собеседника уже не было: то ли он успел скрыться среди развалин, играя в какую-то непонятную пока игру, то ли этот разговор происходил лишь в воображении и не имел никакого отношения к реальности. В любом случае стоит просто забыть о нем…
Но забыть-то как раз не получалось…
* * *
– Он был прав. Это я заманил вас сюда, – Серега наконец взглянул на них. В голове все встало на свои места, и он вспомнил… Что за чертовщина, как он вообще смог забыть обо всем? Как мог забыть о своем поступке?!
– Зачем? – только и спросил Юра.
Серый взглянул на друга. На бывшего друга. Потому что теперь между ними возникла непреодолимая стена. Нет, даже не теперь, а в тот момент, когда он, Серый, стоял среди заброшенного лагеря, а слова незнакомца, словно яд, проникали в его кровь, уже пораженную вирусом зависти. Или это случилось даже раньше – когда в голове впервые возник вопрос: «Почему она выбрала его, не меня?».
– Я завидовал тебе, – признался Серый.
– Дурак! – бросила Дина, даже не посмотрев в его сторону. – Что здесь, в конце концов, происходит и откуда этот постоянный шум вроде тихого жужжания?..
* * *
– Не оглядывайся.
Дина вздрогнула. Голос казался ей противно-вялым и вместе с тем каким-то липким, как паутина.
Ей стало страшно. Так, что замерло в груди сердце, а холод расползся по всему телу, леденя кровь в жилах и забираясь куда-то глубоко-глубоко в самую ее душу.
Однако она с деланым равнодушием пожала плечами и спросила, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойней:
– И почему же?
– Потому что, пока ты не обернулась, у тебя еще есть шанс уйти. Мне нужны твои друзья. Убийца и предатель.
– Юра не убийца! – возмущение немного разогнало стылый холод, ей даже будто стало чуточку теплее.
– Он сын убийцы. Подходящий кандидат, чтобы заменить меня, правда?
– Кто ты и что тебе нужно? – Динке ужасно хотелось обернуться и взглянуть в глаза того, кто заманил их всех в эту ловушку.
– Пустяки, – судя по голосу, мальчик улыбнулся. – Мне нужна замена. Тот, кто погибнет вместо меня и будет бесконечно вращаться в этом круге. Как вы там говорили: День сурка? Ну пусть будет День сурка.
– Мы знаем, ты – тот мальчик, который здесь погиб, – Динка радовалась, что он хотя бы вступил с ней в переговоры. Если он расскажет о своих проблемах, она попробует отговорить его от мести. Это совсем нетрудно – немного понимания и всего капелька сочувствия…
В спину будто дохнуло ветром – словно в кожу впились тысячи острых иголочек.
– Меня не нужно жалеть! Слышишь, не нужно! – он почти кричал, и в голосе звенела ненависть. Такая сильная и древняя, что хотелось укрыться от нее, убежать, спрятаться.
Но Динка не двинулась с места.
– Почему ты думаешь, что это случилось с тобой из-за Юриной мамы? – спросила она тихо.
– Я не думаю, я знаю. Это она несправедливо наказала меня и заперла в кладовку.
– Так Соколов – это ты? – уточнила Динка, пораженная внезапной догадкой.
– Конечно, кто же еще? Вернее, БЫЛ Соколовым, пока на мое место не нашелся кое-кто получше.
– Но ты же не всегда был таким жестоким? Ты же был другим, если тоже, как Юра, заступился за того мальчика? – девочка с волнением ждала ответа.
– Знаешь, смерть идет некоторым на пользу. После нее иногда удивительно умнеешь, – ответил мальчик с усмешкой.
Убеждать его совершенно бесполезно. Ненависть оказалась слишком старой.
– Но меня ты отпустишь? – спросила с недоверием Динка.
– Почему бы нет? Ты мне не нужна. Сделай шаг вперед – и окажешься в своем мире, у ограды заброшенного лагеря.
Уйти из этого кошмара – отличная идея. Оказаться вдали от всего этого… Девочке показалось, будто ее щеки на миг коснулся порыв свежего ветра. Она и вправду непричастна к происходящему. Она не убивала и не предавала. Всего один шаг…
До предательства действительно оставался лишь один шаг. Сделать его – значит обречь друзей на гибель.
* * *
В классе давно привыкли к странной дружбе между Сережей и Юрой. Хотя почему странной: мальчишки были совершенно разными, зато как нельзя лучше дополняли друг друга – отчаянный резкий Серега с наглыми зелеными глазами и Юра – спокойный, тихий, сероглазый, с длинными, как у девчонки, ресницами. Он всегда смотрел на Дину как на королеву – издали, не решаясь приблизиться. Девчонки смеялись над ним, называли маменькиным сынком и теленком.