Узники сидели в местной тюрьме. Это была куча цистерн, больше не нужных Кикси-винси. К ним приладили запоры, и вышли отличные тюремные камеры. Обычно ими пользовались мало – разве что попадется какой-нибудь воришка или гег, который имел несчастье заснуть на работе. Однако сейчас времена были неспокойные, и цистерны были под завязку набиты нарушителями общественного порядка. Но богам все же выделили отдельную цистерну Гегов, которых держали в ней раньше, пришлось затолкать в соседние камеры, чтобы они не видели Сумасшедшего Лимбека.
У цистерны были ровные и прочные отвесные стенки. В стенках было несколько отверстий, но все они были забраны железными решетками. Подобравшись к этим решеткам, Хуго и Эпло обнаружили, что оттуда тянет свежим воздухом и пахнет дождем. Они сделали вывод, что за решетками находятся шахты, которые ведут наружу. Через эти шахты можно было бы ускользнуть, если бы не два обстоятельства: во-первых, решетки были привинчены намертво, и, во-вторых, ни один человек в здравом уме не полез бы в Снаружу.
– И что же нам делать? – спросил Эпло. – Драться? Насколько я понимаю, эти корабли должны быть полны отборных воинов. А нас четверо – если считать камергера, который неизвестно куда делся, плюс ребенок. Меч – один на всех. В данный момент меч у стражников.
– Камергера можно не считать, – проворчал Хуго. Он уютно устроился у стены и посасывал пустую трубку. – При первых же признаках опасности он теряет сознание. Видели, как он свалился тогда, во время драки?
– Это странно, не правда ли?
– Да весь он какой-то странный! – воскликнул Хуго.
Эпло вспомнил, как Альфред сверлил глазами повязки у него на руках, словно знал, что находится под ними.
– Хотел бы я знать, где он сейчас. Вы не видели, что с ним стало?
Хуго покачал головой.
– Я вообще никого не видел, кроме гегов. Мне еще нужно было заботиться о мальчишке. Но камергер появится. Непременно появится, и притом в самый неподходящий момент. Он его высочество не бросит. – Хуго кивнул на Бэйна, который в сторонке разговаривал с убитым горем Лимбеком.
Эпло посмотрел в ту же сторону.
– Есть еще Лимбек и этот его СОПП. Они постараются спасти нас – если не нас, то хотя бы собственного вождя.
Хуго посмотрел на него с сомнением.
– Вы думаете? А я всегда слышал, что в гегах боевого духа не больше, чем в стаде баранов…
– Да, теперь это так. Но так было не всегда. Когда-то гномы были суровым, воинственным, гордым народом.
Хуго снова посмотрел на Лимбека и покачал головой.
Гег сидел, забившись в угол, ссутулившись, безвольно уронив руки на колени. Мальчик что-то говорил ему, но гег явно не обращал на него внимания.
– Он всю жизнь витал в облаках, – сказал Эпло. – Он не заметил, как упал и больно ушибся. Но он способен повести за собой свой народ.
– Вы и в самом деле увлеклись этой их «революцией», – заметил Хуго. – Интересно бы знать, зачем вам все это?
– Лимбек спас мне жизнь, – ответил Эпло, лениво почесывая за ухом пса, который растянулся рядом с ним и положил голову на колени хозяину. – Мне нравится он сам и весь его народ. Я уже говорил, что знаю кое-что об их прошлом. – Его спокойное лицо помрачнело. – Какими они сделались – смотреть противно! И впрямь «стадо баранов»…
Хуго задумчиво посасывал свою пустую трубку. Эпло говорил очень красиво, но Хуго трудно было поверить, что этот человек так заботится о кучке каких-то гномов. Опасный он человек, этот Эпло. Тихий такой, ненавязчивый, кажется, будто его и нет. Временами забываешь о его присутствии. А зря, зря. Ящерицы прячутся в камнях затем, чтобы ловить мух.
– Что ж, – заметил Хуго, – придется нам, значит, придать мужества вашему Лимбеку, да поскорее. Если мы хотим драться с эльфами, без помощи гегов нам не обойтись.
– Оставьте это мне, я с ним сам разберусь, – сказал Эпло. – А куда вы, собственно, направлялись до того, как угодили в этот переплет?
– Я собирался вернуть мальчишку отцу – настоящему отцу, мистериарху.
– Как это любезно с вашей стороны! – заметил Эпло.
Хуго хмыкнул.
– Мистериархи – это волшебники, которые живут в Верхнем царстве… Почему же они ушли из нижнего мира? Они ведь, должно быть, обладали огромной властью…
– Ну, на это отвечают по-разному. Зависит от того, кого спросишь. Сами мистериархи утверждают, что ушли от нас потому, что достигли небывалых высот просвещения и мудрости, а мы, значит, нет. И наши варварские обычаи вызывают в них отвращение. Они говорят, что не хотят, чтобы их дети жили в этом мире, исполненном зла.
– А как думаете вы, варвары? – спросил Эпло. улыбнувшись. Пес развалился на спине и лежал с глуповато-блаженным видом, задрав вверх все четыре лапы.
– А мы думаем, – сказал Хуго, стиснув зубами пустую трубку, – что мистериархи попросту испугались растущей мощи эльфийских волшебников, оттого и сбежали. А нас бросили на произвол судьбы. Когда они ушли, мы утратили былое могущество. Мы и по сей день оставались бы рабами эльфов, кабы не восстание среди самих эльфов.
– И как же встретят этих мистериархов, если они вздумают вернуться?
– Хорошо встретят. Мечами и стрелами. Если, конечно, людям дадут волю. Однако король, говорят, относится к мистериархам неплохо. Хотел бы я знать, отчего, – добавил Хуго, взглянув на Бэйна.
Эпло знал историю подменыша. Бэйн сам поведал ее ему, причем с гордостью.
– Но если один из мистериархов будет наследником короля людей, они смогут вернуться…
Хуго ничего не ответил – зачем говорить, когда и так все ясно? Он вынул трубку изо рта и спрятал ее в нагрудный карман. Скрестил руки на груди, опустил голову на грудь и закрыл глаза.
Эпло встал и потянулся. Ему хотелось пройтись, поразмяться. Шагая по камере, патрин размышлял над услышанным. Да, тут ничего делать не придется. Или почти ничего. Этот мир давно созрел и вот-вот упадет, как плод с ветки. Повелителю Эпло не придется даже протягивать руку, чтобы сорвать его.
Возможно ли найти более очевидное доказательство, что сартаны более не вмешиваются в дела этого мира? Правда, мальчишка остается под вопросом. Он, несомненно, обладает магической силой. Но это вполне естественно для сына мистериарха Седьмого Дома. Эти маги давным-давно, еще до Разделения, научились кое-чему из того, что прежде было доступно лишь сартанам и патринам. А с тех пор они, очевидно, узнали много нового.
А может быть, Бэйн – юный сартан, у которого хватает ловкости не выдать себя? Эпло посмотрел в ют угол, где сидел Бэйн, разговаривая о чем-то с безутешным гегом.
Патрин сделал слабый, почти неприметный жест. Пес, который редко отрывал взгляд от хозяина, тут же встал, подошел к Лимбеку и лизнул его в руку. Лимбек поднял глаза и слабо улыбнулся собаке. Та помахала хвостом и улеглась, прижавшись к боку гега.