Если бы я стояла перед ним, как была после приземления у дома, мокрая и взъерошенная, он бы меня и слушать не стал.
– Доброе утро, сударь… – я сбилась, не зная, как начать.
А-ай, какая разница, начну, как есть!
– Наш Таку, первый дом Сигма, арестован зодиакальным патрулём. Нужно срочно спасать его от трибунала! – выпалила я, сжимая ладони в кулаки. – Как можно скорее, господин Саиф! Иначе опоздаем!
– Господин Таку арестован в замке Сирраг? – уточнил Сердар Саиф.
– Да, там, – закивала я, кидаясь к опекуну и вцепляясь в руку седого льва. – Они его убьют, Сердар, надо поднимать Орион!
Улегшиеся было на ковёр пардусы привстали.
– Драгоценная моя госпожа Аль-Нилам, – улыбнулся стальной улыбкой глава дома Саиф, высвобождая руку и усаживая меня в кресло у стола. – Не я ли учил вас ещё в детстве, что яблоки достаются только победителям?
– Причём тут яблоки?! – взвыла я, глядя на него снизу вверх и ничего не понимая. – Таку арестован!!!
– Если бы он захватил Сирраг и смог удержать его до подхода подкреплений из Шеата, Орион гордился бы им и негласно оказывал бы ему всяческую поддержку, – вычеканил слова мне прямо в лицо Сердар Саиф, и брови его гневно сошлись. – Он проиграл. Никто ему помогать не будет.
– Вы с ума сошли?! – в полном смятении я вскочила, снова вцепилась в руку Саифа и так сжала пальцы, что ногти мои оцарапали его до крови. – Это вы так думаете! Вы – ещё не весь Орион! Катитесь вы знаете куда со своими тухлыми яблоками!
Громадный Сердар, почувствовав боль, тряхнул рукой, и я отлетела на пол.
Надо мной тотчас нависли задумчивые морды пардусов.
– Мы не можем позволить себе ввязываться в очередной конфликт из-за неумелого юнца! – рыкнул Саиф. – Мы и так ослаблены. Он проиграл, – пусть получает за свой проигрыш, что причитается. Он знал, на что шёл. Никто, кроме него, не виноват.
– Никто не виноват? – выкрикнула я. – Почему вы не отдали ему Аль-Нилам?! Кто виноват, что Таку готов был ввязаться в любую авантюру, лишь бы обеспечить себе то положение, которое он, с его умом и энергией, полностью заслуживал?
– Вот и заслужил! – отрезал Сердар Саиф. – Не твоя печаль, кому достанется Аль-Нилам!
– Как это не моя? Я его наследница! А вы продаёте меня как хозяин борделя последнюю шлюху, вам всё равно, что будет со мной, что будет с Таку, что будет с другими Орионидами! Ради кого тогда все эти интриги и расчёты? Раз мы все пешки в чужой игре?!
– Ради магии! – рявкнул Сердар.
Эти слова привели меня в состоянии буйной ярости. Магия ради людей, а не люди ради магии! Тремя короткими словами я посадила пардусов на стальные цепи, чтобы не мешались под ногами. И бросилась на главу дома Саиф с твердым расчетом попортить ему внешний вид.
– Я ненавижу вас с вашими расчётами! Ради другого вы и пальцем не шевельнете, но будь Таку ваш сын – вы бы пели иное!
Одним щелчком, как надоедливую муху, величественный седой лев снова отправил меня на пол рядом с подсвечником.
Я приложилась к каменной плите, но, морщась от боли, вскочила, срезала ладонью огоньки свечей и кинула пригоршню огней ему в лицо. Все они осыпались, словно осенние листья, даже не долетев до моего опекуна. Свечи же запылали с новой силой.
А я почувствовала, как со стоном лопнули, рассыпались на мельчайшие осколки обереги на моей голове.
Легко и элегантно, не снисходя до стычки с девицей, Сердар Саиф лишил меня магии. Он поднял руку, улыбнулся, картинно прищёлкнул пальцами, – и я поняла, что каменею, становлюсь недвижимой, словно статуя, не могу не то чтобы рукой – ресницей шевельнуть.
– Таку полностью пройдёт свой путь, как подобает Ориониду, – объяснил мне Сердар. – А ты постоишь здесь, чтобы не наделать глупостей. Приобретешь правильную осанку, достойную наследницы славного Аль-Нилама.
Он легко приподнял меня и поставил в темный угол рядом с книжным шкафом и полным турнирным доспехом. Расстегнул своим обожаемым пардусам ошейники, чтобы избавить их от наложенных мною цепей. Бросил цепи на пол. И, сопровождаемый зверями, ушёл.
Бессильные слёзы ярости текли по моему окаменевшему лицу. Это всё, что я могла сделать.
Дура, дура, безмозглая дура! Надо сразу было связаться с Агнеем, с Кироном, отбивать Таку собственными силами, спрятать его в мирах! Понадеялась мудрость Саифа, думала, он скажет пару веских слов, где надо – и Таку моментально без шума освободят. Плевать он хотел на всех нас!
Снова открылась дверь, в кабинет тихо вошла Койра Саиф. Огляделась. Обнаружила новое кабинетное украшение.
Он подошла ко мне и молча вытерла мои слезы носовым платком. Набежали новые. Она снова промокнула их. Потом ещё, и ещё.
– Я всё слышала, – сказала она после долгого молчания. – И ничего-то тут девочка не сделаешь… Сердар не переменит решения. Он боится, мы тут все трусы – ты поняла, как легко лишить человека магии? Как хрупко наше обладание ею? А кто мы без магии? Черви, копошащиеся в земле. Тот мальчик обречён, примирись с этим. В жизни придётся мириться с очень многими невозможными вещами, и это ещё не самое страшное. Да-да, не самое. Я знаю.
Слёзы ещё сильней потекли, я бы и рада была их остановить, да не могла. Мир сошёл с ума. Ещё можно было всё исправить, ещё можно было сделать очень и очень многое, а там – победителей не судят, как объяснил мне Сердар. Таку можно спасти – можно! Почему же его уже вычеркнули из жизни? Почему мне не дают ничего сделать? Я и одна справлюсь или хотя бы буду знать, что выполнила всё, что в моих силах!
Койра вытирала мне слезы.
– Потому что ты – это Аль-Нилам, – читала она мои мысли. – Опекунский совет слишком привык иметь его в тузах, твоя партия расписана на много ходов вперёд. И Сердар хочет тебя контролировать полностью эти дни, чтобы ты не наделала глупостей, не сорвала ему политические игры. Мальчиков, подобных Таку, у Ориона много. Это подло, но это так. А ты одна. Аль-Нилам – жемчужина в поясе Ориона.
Мраморной статуей под охраной пустотелого рыцаря я простояла три дня.
Всё то время, пока тавлейский трибунал определял судьбу Таку. Они вынесли решение: плаха. Как уважаемому потомку славного рода. С полным соблюдением всех привилегий.
Плаху установили на пустыре Квадрата Пегаса.
В день казни Сердар оживил меня. Частично. Пересадил со своей замшевой перчатки на мою грудь одну-единственную бабочку. Покорную, которая еле-еле шевелила крыльями и, похоже, была при последнем издыхании. Щелчком пальцев облачил меня в орионидский плащ с пламенным грифоном на плече. Подал галантно руку, провёл к экипажу.
Выбив копытами и колесами искры из брусчатой площади, мы резко поднялись в воздух, и помчались на пустырь. Всякий стремился убраться с нашего пути, лишь заметив вставшего на дыбы грифона на дверце.