– Фто с тобой? Тебе плохо? – тряс меня за плечи вконец перепуганный Выдра, голова моя болталась, как тряпичная.
Я подняла голову, распахнула мокрые ресницы – так и сижу у стены, тачка сошла с доски, опрокинута набок. Из корзины высыпалась почти вся порода, словно без неё на дне проходки грязи мало.
– Тебе плохо? – продолжал спрашивать гном. – Щильно плохо?
– Ох, Выдра, – выдохнула я, глядя ему в глаза. – Знал бы ты только, как мне сейчас хорошо…
* * *
Выдра что-то говорил, возвращая корзину на тачку.
В том блаженном состоянии, в котором я очутилась, слова не пробивались к сознанию, застревали на подходах.
Пришлось заставить себя встать. Потрясла головой, потёрла виски.
– Что ты сказал? Я теперь с одного раза не понимаю, уж извини.
– Я говорю, пока молчок, – загадочно сказал Выдра. – Давай быштрей корзину отправим, тогда рашшкажу. Уже обед.
Подбирать породу мы не стали, откатили тачку в конец проходки и заново наполнили корзину. Выдра, не желая, чтобы тачка опрокинулась второй раз, сам откатил её к бадье. Дождался обеда сверху. Сегодня приехала каша с солониной и две деревянные ложки, видно, печку к полудню всё-таки, растопили.
Чувствуя совершенно неуместную здесь и сейчас истому во всём теле, я молча цепляла ложкой кашу, жевала, не чувствуя вкуса, думая лишь о том, что надо дожить до ночи – и тогда, сжавшись в бараке на нарах, отключившись от внешнего мира, я снова смогу вспомнить вырвавшиеся из болевого плена строчки и мне снова будет хорошо…
Выдра неторопливо подобрал ложкой последние крупинки каши, ложку вылизал насухо.
– Я жавтра уйду, – сказал он.
– Куда? – не поняла я.
– Домой, – пояснил гном. – Я нашёл его.
И Выдра стал мне рассказывать план своего побега, который он задумал сразу же, как попал на рудники.
Оказывается, для этого ему нужен был золотой самородок.
И не просто самородок, а великан среди самородков, глыба, заключающая в себе целое состояние.
Выдра долго искал его с помощью тайного знания гномов, вычислял, где он может залегать.
И почти случайно нашёл на этой безымянной речке посреди бескрайнего плоскогорья.
Ни Клин, ни Лишай, ни тем более я не заметили, что Выдра ведёт проходку в четвёртой яме не так, как бьют в остальных, а понемногу, но неуклонно скашивает, уводит штольню в сторону, туда, где спрятался в промороженной земле гигантский самородок.
Медленно, очень медленно двигался он к цели, лишь подозревая, но до конца не зная, точно ли будет успех, но сегодня дошёл-таки до золотой глыбы, такой большой, что и вообразить страшно.
Слабо пока представляя, для чего Выдре нужен самородок, пусть и очень большой, я пошла вслед за гномом смотреть находку.
Действительно, из стены выпирал крутой бок грязной каменюки, по виду – так обыкновенный булыжник, только размером с медведя. Потёрла его засаленным рукавом, – проступил под грязью матовый желтый цвет. Точно золото. Странно как-то…
Выдра сколов концом кайла кусок, обнажил не запачканное грязью, мягко блестящее тело самородка. Снял фонарь со столба, поднял его повыше, потом опустил пониже, добиваясь наибольшей красочности. Поглаживая самородок рукой, стал рассказывать дальше.
План его отличался простотой, логичностью и основательностью, так присущей гномам. Выдра, ни много, ни мало, собрался привлечь сюда, в этот мир, Золотого Змея.
В тех мирах, где живут гномы, Золотых Змей очень не любят – они обитают в толще гор, как дождевые черви в плодородной земле. И прогрызают в горах такие ходы, каким завидуют чёрной завистью умельцы-гномы. Так же легко Золотые Змеи проделывают ходы между мирами в поисках своей пищи – золота.
Много Золотых Змей Выдре было не надо – достаточно одного хорошего Змея.
Выдре было нужно, чтобы Золотой Змей пришёл сюда за лакомым куском, съел его и ушёл обратно, в более гостеприимные места.
А заодно, вместе с самородком, проглотил и гнома – путём строгих учёных расчётов Выдра вычислил, что пока он будет двигаться в змеином теле от рта до прямой кишки, Змей успеет уползти далеко отсюда, потому что в этом мире холодно и неуютно.
Когда же Змей освободится от остатков пищи, а заодно и Выдру выставит вон с другого конца своего тела, это будет уже один из более-менее нормальных миров. Выдра даже надеялся, что это будет в горах, заселённых гномами, там, где Золотые Змеи и гномы издревле живут бок о бок, соперничая в поисках золота.
Там прогрызенные в скальной породе ходы не осыпаются, по ним можно будет выбраться в тоннели горного народа, потому что гномы хоть и не любят Золотых Змеев за их вкусовые пристрастия, зато охотно пользуются их ходами, превращая в свои дороги.
И этой ночью Выдра собирался вызывать Золотого Змея, заманивать его сюда.
– И как ты это сделаешь? – недоверчиво спросила я. – Здесь же нет магии.
– Вежде есть магия, – убежденно ответил гном. – Ждесь вашей мало, жначит, другая есть. Мне хватит. Мне мало надо. Прошто пожвать.
Я только покачала головой. Уехать отсюда в желудке грызущей скалы твари – ох и ах, да и только!
– Давай вмеште бежать, – предложил гном. – Не хочу тебя оштавлять ждесь одну. А оштаться не могу. Внук ждет.
– Спасибо, Выдра, – улыбнулась я. – Но если тебя этот Змей и съест, то мною он точно подавится. И я вряд ли смогу выдержать путешествие в качестве еды по его кишкам.
– Прошто надо потерпеть, – убеждал меня Выдра. – Жато потом – швобода!
– То, что выдержит гном, человек может и не выдержать, – возразила я. – Всё-таки есть вещи, в которых мы разные. Не волнуйся, я отсюда как-нибудь выберусь.
– Хорошо, – решил гном. – Жмей, и правда, может чебя выплюнуть. Когда я выберущь, жаймусь вытаскиванием чебя.
– Да, так будет надёжнее, – согласилась я. – Подскажи своим землякам, чтобы они приостановили продажу отмычек к поясам верности. По нынешним временам это такой необходимый в хозяйстве инструмент, что наши дамы всю Тавлею на воздух поднимут, а добьются моего возвращения домой в обмен на возобновление продаж.
– Шерьёжно? – нахмурился, обдумывая идею, Выдра.
– Да шучу я, конечно. Но доля правды в моих словах есть.
– Ты хорошо подумай, – попросил Выдра. – Ночь ещё ешть.
Остаток рабочего времени мы посвятили подготовке к завтрашнему дню, надо было сделать так, чтобы отсутствия Выдры, если Змей всё-таки придёт, не хватились хотя бы до обеда.
* * *
Только я донесла голову до подушки со странным для этих мест ощущением, что сейчас будет что-то очень хорошее, как снова зазвучали во мне строки писем.