После победы Сильных население разоружили. Теперь обладание оружием каралось смертью и самое грозное, что было у сопротивленцев, это кухонные ножи и декоративные кинжалы. Несолидно как-то. Лезть с этим на армию? Ну-ну… Я думала, сестра занимается чем-то более серьезным.
— …хотя бы теми же попытками заиметь своих людей среди их офицеров, — в унисон моим мыслям язвительно говорил Утренний.
Видимо, и он, и Нож, и сестра были представителями самых серьезных отрядов, потому что именно они спорили до хрипоты, остальные в спор встревали периодически.
А может, и не так.
— А я говорю, что именно сейчас, когда старая власть разрушена, а новая еще не устойчива, можно наиболее эффективно провести операции по дестабилизации… — с каменным лицом сообщила сестра.
Значит, злится, но знает, что не совсем права, раз заговорила таким казенным языком.
— План великолепен, но, интересно, как мы его будем осуществлять? Зубами глотки грызть? — ехидно спросил Утренний. — Говорил и говорю — рано пришли. Надо было организовать нападение на какой-нибудь небольшой гарнизон, оружием разжиться, тогда сюда и спешить.
— Ты, может, не знаешь, Утренний, что около Хвоста Коровы нет маленьких гарнизонов?! — гневно фыркнула сестра. — А издалека мы бы даже с оружием не дошли.
— Это точно! — поднял голову от бумаг Нож. — Нас бы ловили на всех дорогах, может быть, даже сам Легион этим занимался.
— Ловили бы — не значит поймали, — не сдавался Утренний. — Зато сейчас мы сидим здесь практически в полном составе в пяти шагах от верхушки, но кроме твоих острых ногтей, Светлая, оружия у нас нет.
— А я тебе в глаз дам! — сбилась с официального тона сестра.
По всему было видно, в их Сопротивлении каждый сам себе вождь. Это вообще привычка Умных. Очень вредная иногда.
— Может, ногти и есть мое единственное оружие, — продолжала обидевшаяся сестра. — Но и ты не очень-то преуспел в попытках заиметь своих людей среди Сильных. Сколько времени пыжитесь и по нулям, а Пушистая не успела в город выйти, уже с каким-то легионером общий язык нашла. Вот как работать надо.
— Пушистая Сестричка, неужели правда? — удивился Утренний.
— Ничего я не нашла! — постаралась отпереться от сомнительной славы я. — Он мне даже заплатил, чтобы я от него отстала.
Тут уж заинтересовались все.
— Покажи-ка!
Я с неохотой выбралась из-за шкафа и достала полученные монеты. Они были совсем новенькие, только что из под чекана, в хождении таких еще не было.
Вызванная на консультацию тетушка не удивилась, а с легкой завистью сказала:
— Это пригласительные билеты для вас, девочки, в казармы Легиона. Там у них свои развлечения, пускают не всех.
— Так это тебя в качестве развлечения пригласили? — невинно поинтересовался у сестры Нож. — Женщина — отдых воина?
— Завидуешь? — парировала сестра.
— Перестаньте ссориться! — словно маленьких детей урезонила их тетушка. — Просто там вечерами собирается весь Легион, и в зале они предпочитают видеть не старых плешивых подхалимов, а красивых молоденьких девушек. Вот и пускают по пригласительным. Это очень модно — побывать в казармах Легиона.
— Понятно, — сказал Нож. — Значит, идти туда — чистое безумие.
Эти слова для сестры были все равно что шпоры для коня.
Разумеется, этим же вечером мы отправились по указанному тетушкой адресу.
Казармы Легиона находились на каменистом острове посредине Плети, режущей город. Назывался островок прелестно: Родинка.
Легион "Обрубленный Хвост" всегда старались размешать изолированно от остальных войск из-за буйного нрава и непредсказуемого поведения, поэтому и спихнули на Родинку, надеясь (в случае чего) блокировать там, разобрав два моста, соединяющие остров с правым и левым берегом.
Зря надеялись, как показали последние события.
В подвалах помятой временем крепости, занимавшей всю Родинку и служившей Легиону родной матерью, был устроен зал для свободного времяпрепровождения Обрубленных Хвостов.
В сумерках мы подъехали к мосту на остров.
Час Дракона уже кончился, начинался Час Горностая.
Разумеется, я находилась вне пределов тетушкиного дома абсолютно незаконно. В это время воспитанницам пансионата быть на улице запрещалось.
Нас привез Нож, который правил тетушкиным экипажем. Всю дорогу он посмеивался. Сестра игнорировала его смешки. Я же вертела головой во все стороны, рассматривая столицу.
Караул, перекрывавший еще на берегу вход на мост, остановил нас и вежливо попросил предъявить пропуск.
Я показала две полученные от легионера монетки, караул они устроили, и нас беспрепятственно пропустили.
Второй караул стоял уже у входа в крепость. Эти осматривали монеты дольше, но тоже согласились признать их пропуском.
Пройдя длинным, похожим на туннель, входом, мы попали во внутренний, весьма загаженный двор, где около одной из дверей полыхали в металлических тазиках два костра, обозначая место веселья.
Следуя подсказке, мы спустились вниз и безошибочно попали в нужный нам зал.
Это оказалось низкое, заполненное народом помещение, где публика размещалась на простых скамьях, а по центру возвышался квадратный помост, выкрашенный в режущий глаза желтый цвет. Было шумно и дымно.
Оглушенные гулом, мы скромно присели на первые же попавшиеся свободные места, чувствуя себя примерно так же, как наша надзидама, попади она в мужской сортир.
Не знаю, что думала по этому поводу сестра, но я, конечно, не рассчитывала, что вечерами Легион развлекается поэтическими состязаниями. Да и скачки на ипподроме по сравнению с тем, что происходило здесь, были верхом утонченности и изысканности.
На помосте дрались один на один. Без оружия, на кулаках.
Обнаженные бойцы, из одежды на которых были только кожаные плавки, дубасили друг друга почем зря.
Правила, наверное, были, только я их не заметила. На мой взгляд, взгляд новичка, они просто старались в меру сил и умения убить друг друга.
Ломались переносицы и трещали ребра. Текла кровь из разбитых носов, из рассеченных бровей. Летели на желтый пол сплевываемые кровавые сгустки.
Ни у одного из бойцов не было целых ушей — они были отрезаны, как у бойцовских собак (наверное, чтобы не отгрыз противник). Волос тоже было по минимуму — или наголо бритый череп, или короткий ежик.
Зрители, притиснутые друг к другу на узеньких, в одну доску, скамейках, бесновались еще чище, чем на ипподроме. Суммы пари на бойцов были огромны. В глазах людей плескалось острое наслаждение, они просто впитывали в себя драку. Как вампиры.
Мне вдруг стало тяжело дышать, подобралась к горлу тошнота, голова закружилась. Не то от спертого воздуха, не то от гомона, не то от тесноты вокруг. Поплыл в сторону сводчатый потолок над головой. Содержимое желудка вдруг тоже захотело посмотреть, чем мы тут развлекаемся.