– Что ты прицепился? – возмутился Абдулла. – Ваш, наш. Везде один закон.
– Везде, да не везде! – буркнула Жаккетта. – У нас тоже и война шла, и в Бретани, пока не освоились, как в осаде сидели. Но столько крови и смерти я там не видела! Там бы Господина не убили! Дома мы хорошо жили, тихо! А здесь все из огня, да в полымя! Сколько же можно! Нехорошее место!
– И дома так же было, если бы Господин там заниматься тем же делом, что здесь! Не важно, где место, важно, что делать. Сосед за стеной, – нубиец ткнул пальцем в направлении крыши соседнего дома, – вся жизнь мирно живет, в лавке торгует, деток растит. Как и у вас!
– Да-а! – всхлипнула Жаккетта. – И живой. А Господин нет!
– Это было дело Господина, который предначертал Аллах! Он не мог не делать!
– Раз все предначертано, почему же мы дергаемся? Защититься пытаемся? Сели бы лавочку и сидели бы. А Аллах твой сам бы все сделал.
– Аллах не помогает глупцам и лентяям. Это глупый разговор, Хабль аль-Лулу!
Абдулла оставил Жаккетту при отравленных и пошел в очередной раз осматривать караулы.
Жаккетта проводила взглядом его прямую спину, уверенную походку и который раз удивилась: ведь в Аквитании нубиец был совсем другим. Там он даже бороться за жизнь не хотел, приходилось его силой спасать. Такой же был жизнелюбивый, как куриная тушка. А здесь – прямо орел. Ну интересно!
* * *
В очень скором времени ко всем проблемам осады прибавилась еще одна.
Если пить воду из колодца при большой нужде Жанна и Жаккетта еще могли, то умываться ею не получалось никак.
Не принимала кожа эту воду, начинала страшно зудеть, шелушиться, даже отекать.
Умывшись в первый раз, ничего не подозревающая Жанна вдруг почувствовала, что лицо ее начинает гореть, словно от кислоты. Она кинулась к зеркалу и ахнула. Лицо стремительно надувалось, превращаясь в подушку. Все оттенки красного, от малинового до вишневого, полыхали теперь на нем.
Жанна закричала от ужаса и выронила зеркало.
Несколько минут спустя, ощутила жжение на лице и Жаккетта. У нее наоборот, кожу стянуло и впервые в жизни Жаккетта увидела в зеркале, как лицо пробороздили самые настоящие морщины.
Жаккетта завопила еще громче Жанны:
– Абдулла!!!
Пришел удивленный нубиец и сказал:
– Чего орете?
С возмущением тыкая себя пальцем в щеку, Жаккетта крикнула:
– Ты какую отраву в свой колодец налил?
– Какая есть! – Абдулла не мог понять из-за чего сыр-бор. – Зачем кричать?
– Твоей водой умываться нельзя! Посмотри, у меня морщины появились!
– Я не знал, что ты такой старый! – пригляделся к щеке Жаккетты Абдулла. – Точно, есть морщина.
Жаккетта от возмущения даже запинаться стала:
– Это я-то с-старая? Это твоя вода м-мерзкая!
– Значит не мойся, раз плохо! – сделал вывод Абдулла и ушел.
Легко сказать не мойся! Хорошо бы еще по доброй воле, а то из-за отсутствия воды!
* * *
Уже на второй день и Жанна, и Жаккетта почувствовали, что нести на себе образовавшуюся броню из пота пополам с вездесущей глиняной пылью невыносимо мучительно.
Они были не такие уж и грязные, но сознание того, что мыться нечем, заставляло все тело свербеть, зудеть и чесаться.
Самое обидное было то, что вода действовала только на них, ни арабы, ни Абдулла с домочадцами абсолютно не страдали. Да и умывались они нечасто, предпочитая не тратить ставшую теперь бесценной воду.
– Ты почему угрюмый? – заметил страдания Жаккетты Абдулла.
– Мыться хочу! Зудится все! – взмолилась Жаккетта, словно Абдулла был джинном, который способен за одно мгновение соорудить бассейн с чистой прохладной водой.
– Раз мыться нету, значит, не хоти, – посоветовал Абдулла.
– Не могу!!! – скривилась от жгучего желания почесать спину Жаккетта.
– Почему? – искренне удивился Абдулла. – Не надо делать беду из такой простой вещь. Есть вода – надо мыться. Нет вода – не надо мыться. Просто!
– А не могу!
– Бедуины и берберы, который живут совсем в пустыне, не моются вообще и чувствуют себя как у Аллаха за пазухой! – привел пример для подражания Жаккетте Абдулла.
– У меня за пазухой даже Аллах не выдержит! Мыться хочу! – замотала головой Жаккетта.
– Ты и твой Полулысый Рыба всегда недоволен! – сказал Абдулла. – Когда моетесь, жалуетесь, что зудится, когда не моетесь, жалуетесь, что зудится. Вы сами не знаете, что вам надо.
– Помыться! – плюнула на бессмысленный разговор Жаккетта и пошла в комнату, представляя, как будет сейчас расчесывать себя в кровь.
– Ты погоди, не горюй, – неожиданно сказал ей в спину Абдулла. – Я сейчас пришлю к вам свой невольница. Она поможет.
Жаккетта не очень поняла, чем ей может помочь невольница, разве что спину почешет, но решила на всякий случай подождать и не чесаться.
Темнокожая девушка принесла в комнату тазик, наполненный тестом и пиалу с оливковым маслом.
– Она что? – удивилась Жанна. – Лепешки печь собралась?
Жаккетта недоуменно пожала плечами.
Невольница жестами показала, как дамы умывались, потом махнула рукой в сторону теста.
– Я ничего не пойму, – призналась Жанна. – Что ей от нас надо?
Девушка потянула рукав платья Жаккетта, показывая, что надо раздеться.
– А, хуже не будет! – решила Жаккетта и разделась.
Что-то щебеча на своем языке, невольница принялась втирать в кожу Жаккетты кусочки теста.
Жанна решила, что та сошла с ума.
Но девушка втерла на одном участке тела кусочек теста, потом костяным скребочком аккуратно сняла тесто вместе с налипшей на него грязью. Затем сделала то же самое на соседнем – и так, пока не обработала все тело.
После теста вступило в действие масло. Невольница растерла им очищенную Жаккетту до блеска и Жаккетта неожиданно почувствовала себя чистой, свежей и воздушно легкой.
– Получается, госпожа Жанна! – в восторге крикнула она. – Я прямо как из бани.
Теперь новый способ мыться захотела испытать и Жанна.
В четыре руки невольница и Жаккетта быстро проделали всю процедуру.
Жанне, как и Жаккетте стало намного легче.
– Слава Богу! – вздохнула она, глядя в зеркало. – Лучше уж тестом мыться, чем этой водой. И чего только люди не придумают!
Жаккетта была с ней полностью согласна.
* * *
Недруги, судя по всему, попались людям шейха на редкость настырные.