Пленницы попали в чужой мир. Мир ислама.
… По всем признакам, Жаккетта умерла и очутилась в раю.
Правда, рай был какой-то странный, довольно темный и довольно душный, но все признаки райской жизни были налицо:
Жаккетта спала, просыпалась, ела что-то незнакомое, но вкусное, опять засыпала, опять спала, опять просыпалась, опять ела…
Никто ее не трогал и не обижал.
Изредка появлялся голый по пояс, лысый ангел, приносил очередную миску с очередным кушаньем и неслышно уходил.
Ради такой замечательной жизни Жаккетта была согласна мириться с некоторыми несоответствиями этого рая тому, что живописал дома кюре.
Вместо земли из пушистых облаков возле сияющего Небесного Престола – небольшая комната, убранство которой составляли многочисленные сундуки.
Стены и пол глиняные, – а святой отец уверял, что основной строительный материал в раю облачная твердь. Жаккетта в полусне поколупала пальцем ближайшую стену – точно, глина.
Ну и ладно, откуда, в самом деле, кюре знать, какие в раю дома? Он-то не помер!
Господа Бога, Деву Марию и прочих святых она еще не видела. Даже святая Бриджитта не появлялась. Но, наверное, у них и без того дел хватает, чтобы еще к новоприбывшей душе спешить.
Ведь пока Жаккетта в замок не попала, госпожу Изабеллу и госпожу Жанну она тоже лишь раз в год от силы видела. На каком-нибудь празднике.
Так что это точно рай, – потому как, где найдешь на земле место, чтобы кормили-поили до отвала, и работать не заставляли?
Жалко, конечно, родных… И перед госпожой Жанной неудобно получилось, но что поделать… Доконали бедняжку Жаккетту напасти…
* * *
Первые сомнения в том, что она все-таки больше живая, чем мертвая, Жаккетта ощутила неделю спустя после того, как первый раз очнулась в раю.
Она нашла на виске шрам от раны, и червячок сомнения заполз в ее сердце, подорвав безмятежное существование.
Кюре клялся и божился, что тело всегда остается на земле. Тех, кого Господь вместе с телом вознес на небо, по пальцам пересчитать можно. Очень сомнительно, что и Жаккетта, в числе прочих замечательных людей удостоилась такой чести. Вроде бы не за что… А у души следов от раны остаться не должно.
Жаккетта в задумчивости выковыривала зернышки из сочнейшего граната и пыталась понять, что ей хочется. Ошибиться, и остаться в раю, или признать, что тело и душа на земле, а значит, жизнь продолжается?
В это судьбоносный момент в комнату вплыла улыбающаяся черноволосая женщина, толстая и душистая.
– Ну как мой цвэточек себя чувствует? – пророкотала она.
– Хорошо… – не стала отпираться Жаккетта. – Есть хочу…
– Слава Аллаху великому, милосердному! Ай, молодец, ай умница! – всплеснула руками женщина. – Ну, конечно, кушать надо! Много кушать надо! Совсем девочка тощая, как коза у бедняка!
– А где я? – рискнула спросить Жаккетта.
Женщина плюхнулась рядом с ней и, взяв пухлыми руками ладошку Жаккетты, сказала:
– Мой цвэточек, вознеси хвалу Аллаху, да воссияет его величие! Тебе повезло! Я купила тебя у пирата. Сейчас лечить буду, учить буду. Потом в гарем хорошего человека пристраивать буду! Ай, повезло тебе! Кушай гранат, кушай!
Эти слова Жаккетта восприняла на удивление спокойно.
Ведь с самого начала, с того момента, когда они попали к пиратам, госпожа Жанна говорила, что гарема не миновать. Главное, что корабль, где ее обижали, далеко. И теперь земля под ногами, а не качающаяся палуба. А на суше много чего придумать можно, это не море. Гарем, так гарем!
И Жаккетта вплотную занялась гранатом.
* * *
Госпожа Бибигюль была на седьмом небе от счастья.
Весь Тарабулюс [6] , как растревоженный улей, судачил о том, что в доме у многоуважаемой госпожи Бибигюль, чьи девушки славятся на весь залив, появилась новая прекрасная жемчужина.
Настоящая французская принцесса.
Уже не один богатый горожанин из числа тех, что могли позволить себе дорогую женщину, наносил визит к многоуважаемой.
Бибигюль не могла отказать себе в небольшом развлечении: она подводила гостя к оплетенной виноградом решетке, за которой в саду с неразлучным веером прогуливалась Жанна, холодно глядя на мир вокруг.
Даже самые недоверчивые, увидев ее понимали: принцесса, как есть принцесса! И тянулись к кошелькам.
А Бибигюль нежно называла откровенно невозможную цену. И веселилась в душе, видя, как сникший покупатель уходит.
Бибигюль была честолюбива. Сколько не продавай прелестниц местным почтенным торговцам, имени на этом не сделаешь. А вот если пристроить девушку в гарем какого-нибудь известного лица, о котором только и говорят люди, – это и почет, и слава, и зависть соседей. А такой человек есть.
Есть. Только нужно подождать…
Солидному человеку нужен хороший гарем. А настоящая принцесса в гареме – это же алмаз среди жемчуга! Вах, какие вершины могут открыться, если с умом взяться за дело!
Только думы о коварной Фатиме нагоняли морщинки на гладкое лицо Бибигюль. Смешно думать, что она сможет полудохлую служанку сделать привлекательным товаром. Но странная уверенность в словах старой ведьмы… Аллах, да пошлет плешь ее волосам!
Все равно будет так, как задумала она! Бибигюль часами смотрела, как надменно прогуливается по саду Жанна, и душа ее звенела, словно верблюжьи колокольчики, предвкушая прекрасную сделку.
* * *
В маленьком домике дела шли своим чередом.
То, что Жаккетта исправно наедала необходимые для покорения капризных сердец восточных мужчин размеры, госпожу Фатиму не устраивало.
Настоящая женщина должна быть округлой-округлой. А становятся такими не по воле Аллаха, а исключительно благодаря тяжкому труду массажиста.
И за Жаккетту принялся старый евнух Масрур.
Стальными пальцами, способными легко придушить барса, он разгонял Жаккеттин жирок в нужные места, добиваясь таких округлостей, которым бы позавидовали небесные гурии.
А Жаккетта вспоминала давний вечер в замке Монпезá, когда там гостили актеры… И высокомерную Шарлотту, которая тогда сказала: «И, извини, конечно, Жаккетта, но посмотри на благородных дам, что нынче собрались. Самые красивые – госпожа Жанна, госпожа Рене, госпожа Бланка, госпожа Анна. Видишь, какие они все худые, да бледные? Это очень красиво!» Увидела бы она сейчас упитанную и румяную Жаккетту, которая должна стать еще толще, чтобы превратится в красавицу! Вот бы удивилась!
* * *