– Будете регулярно нюхать – достаточно долго.
Жаккетта никак не могла понять, что же так расстраивает госпожу.
– Можно, конечно, еще намазать Вас какой-нибудь вонючей гадостью, чтобы вы благоухали, как отхожее место, но виконт хитрый, он Вас вымоет. А так – не придерешься. Теперь он в Вашу сторону и не посмотрит.
– Теперь никто в мою сторону не посмотрит! – воскликнула Жанна и в слезах убежала.
«С таким лицом нельзя ездить на прогулки! – с отчаянием думала она. – Лучше умереть! Ну почему все так отвратительно?»
Жаккетта, глядя вслед убегающей, закрыв ладонями лицо, Жанне недоуменно пожала плечами.
У госпожи всегда все так сложно…
Она махнула рукой и опять нырнула в россыпь подушек на «восточном» ложе.
Уже засыпая, Жаккетта подумала: уметь бы превращаться в птицу, раз – и улетела бы куда глаза глядят, подальше отсюда, от всех этих странных людей.
* * *
Заснула Жаккетта одна, а вот проснулась в теплой компании.
Под ее одеялом, тесно прижавшись лежал Волчье Солнышко.
Рука, которую он положил Жаккетте на грудь, была перевязана.
«Может его еще раз укусить?» – подумала Жаккетта.
Мало того, что рука виконта припечатала ее грудь, так еще и его тяжелая, густо заросшая жестким волосом нога бесцеремонно покоилась на ее бедрах, словно другого места найти было нельзя!
Памятуя о пальцах на своей шее, Жаккетта бесцеремонно пихнула Волчье Солнышко локтем.
– Господин виконт, я боюсь спать рядом с Вами, катитесь отсюда!
Волчье Солнышко чуть поднял веки, глаза у него были мутные и добрые.
– Тебе нечего боятся, моя маленькая Нарджис… – пробормотал он. – Ты такая теплая…
И заснул опять.
Жаккетта прикинула и так, и этак, получалось, что лежать и напряженно ждать развития событий ей совсем не хотелось.
Встать и бодрствовать рядом с безмятежно сопящим виконтом тоже обидно: он сейчас выспится всласть, а потом начнет ночью куролесить.
А она, мало того, что ночью должна быть начеку, так еще и сейчас спать не моги?! Дудки!
Жаккетта положилась на свою счастливую звезду, решила, что через часок проверит, жива ли еще, скинула с себя согнутую ногу виконта, повернулась к нему спиной, поправила обнимающую ее грудь руку и тоже заснула.
Низкие тучи, наконец, прорвало и они засочились дождем.
Дождь серой кисеей прикрыл Шатолу, шумел по крышам, скребся в окна.
«И почему осенний дождь такой унылый?» – думала во сне Жаккетта.
За стеной смотрела на себя в зеркало и морально мучилась Жанна.
* * *
Проснулась Жаккетта часа через три, вполне живая и еще не придушенная.
Проснулась лежа на животе, придавленная сверху чем-то тяжелым.
Повернув голову, Жаккетта посмотрела, что это там с ней. Виконт сладко спал, используя ее пышную попу в качестве подушки.
«Ну и ладно!» – подумала Жаккетта: ведь если Волчье Солнышко пристроил голову на чью-то попу, шансы, что он сразу дотянется до шеи владелицы этой попы невелики.
И Жаккетта опять задремала, засунув руки под подушку, туда, где было прохладнее.
С одной стороны дел, конечно, невпроворот: яд сам по себе не сделается, надо бы проверить сундук, в котором спрятаны продукты, вдруг что-то испортилось, да мало ли что еще, – а с другой так сладко подремать в сырую погоду, пусть и в компании с человеком, которого, возможно, придется отравить.
А почему она не чувствует при этом себя великой грешницей, Жаккетта и сама не знала…
Вечером в Шатолу царил переполох.
Не так уж часто в замок попадали гости, которых и не ждали, и не звали.
* * *
Дождь к ночи разошелся и принялся лить как из ведра. И под этим сизым секущим дождем в замок решительно, словно в собственное владение, въехал всадник в сопровождении четырех спутников.
Манеры его были надменны и независимы, одежда богата, оружие достойно и манер, и одежды.
Поскольку вид его был слишком важен, чтобы просто указать ему на дверь, а немногочисленная свита не внушала опасений, что всадник сможет причинить владельцу Шатолу какой-либо вред, незнакомец получил доступ в сердце Волчьего замка.
* * *
Поднятый с уютной попы Жаккетты слугой, заспанный виконт велел принять гостей и определить на ночлег. А сам отправился в свои покои переодеваться.
Жаккетта немного повалялась и решила, что пора вставать – ночь уже скоро.
Жанна к этому моменту немного пришла в себя: за день пятна на лице исчезли, прыщи уменьшились до такого размера, когда их можно замазать белилами.
И теперь она никак не могла решить, нюхать ей опять гадость, намешанную Жаккетту, или не нюхать?
Что страшнее, спать с Волчьим Солнышком или видеть в зеркале изменившееся лицо?
Жанна решила, что лучше уж спать…
* * *
Волчье Солнышко рассудил так: раз уж гостя впустили, придется кормить при музыкантах и с обществом.
Жанна и Жаккетта получили распоряжение прибыть на ужин в европейских платьях.
Госпоже Нарджис – дополнительное распоряжение прикрыть грудь кружевной косынкой. Косынка прилагалась.
Жаккетта с недоумением ее покрутила, гадая, какой уголок головы испортился у Волчьего Солнышко в этот раз. И решила в точности исполнить поручение господина и повелителя.
В соседней комнате Жанна накладывала на лицо третий слой белил, не желая позориться перед незнакомым гостем.
* * *
Кавалеры уже сидели за столом, когда появились дамы.
Жанна двигалась в полумраке зала словно белолицый призрак, отрешенно взирающий на этот мир из «оттуда». С белилами она немного перестаралась.
Жаккетта добросовестно прикрыла грудь легкой кружевной косынкой. Зато кроме этой косынки на груди практически ничего не было, платье делало слабые попытки уцепиться своими краями за круглые тугие полушария, но безнадежно скатывалось вниз. (Нужного эффекта Жаккетта добилась тем, что напихала в вырез дополнительно ветоши.)
Скромно потупясь, она плыла вслед за госпожой Жанной, всем своим видом говоря: «Да, я красивая, но что я могу поделать?»
Приблизившись к столу, Жаккетта первым делом пробежала глазами по стоящим там блюдам, а затем подняла невинные синие очи и уставилась на виконта.
– Вот и дамы оказали нам честь, присоединившись к нашему обществу…
Волчье Солнышко демарш Жаккетты оценил, но пока ярости волю не давал.