Коротко, уложившись в несколько слов, он рассказал о надвигающейся гибели мира. О страшной битве, что развернулась по всему белому свету. О Яйце, богах и Ящере.
Каган слушал внимательно. Глаз его разгорался ярче, менял цвет от серого до темно-красного. Когда Мрак умолк, глаз вождя полыхал как смоляной факел.
– Нет, к нам не заглядывал Аварис… Мы слышали о нем, быстроногом гиперборее. Но к нам, в самом деле, попасть трудно, он мог и не найти…
Снова в его словах почудилась Олегу тайна. Он прочистил горло.
– Каган, боги рекли, что только аримаспы могут переломить ход великой битвы… Что-то случилось, мы попали к вам. Но я просто не верю, что вы останетесь в стороне от войны!
Глаз кагана блистал, как рубин. Даже под надбровными дугами мелькнули слюдяные искорки, словно муха чистила крылышки. Каган выпрямился, голос стал подобен падающей горной лавине:
– Наши воины часто ходили в набеги. Но что можно взять в такой битве?
Мрак молчал: по нему, надо было идти за так. Олег кивнул:
– Понимаю. Так пойдут многие, но не все. А в такой битве один лишний человек может переломить ход сражения.
Он поцеловал Алатырь-камень на рукояти Жезла. Протянул кагану. Тот покачал головой, не осмеливаясь коснуться.
– Этого не может быть… Тот самый Жезл Мощи? О котором столько легенд?
– И Алатырь-камень, – добавил Мрак сердито. Он свирепо посмотрел на Олега: тот раздает все, даже не торгуется. – Сколько народу мы положили, пока добывали его на острове Буяне!
По знаку кагана явились советники, с поклонами и величайшими предосторожностями унесли драгоценный Жезл. Каган сказал как ни в чем не бывало:
– Я думаю о другом. Если битва уже идет, как успеть до ее конца? Ты хоть знаешь, как далеко вас занесло? Где бы вы раньше ни находились?
Мрак дергался, смотрел на обоих. Олег проговорил нерешительно:
– Мне нужен отдых… Пары часов хватит. А я что-нибудь придумаю.
Обрадованный Мрак кивнул кагану:
– Можешь не сомневаться. Он любит придумывать. За что и получает на орехи.
– На орехи?
– И на орехи тоже.
Едва ли не впервые за лето невры спали спокойно. Позже Олег удивлялся: до конца света неполный день, а они пили, ели, орали песни, а потом завалились спать так, будто и завтра придет день, и послезавтра, и всегда-всегда… Почему короткоживущий человек ведет себя так, словно бессмертен?
Мрак спал без задних ног, не дергался, не вскакивал при каждом подозрительном звуке. Рука его лежала на секире, но пальцы ни разу не стиснули рукоять.
Таргитай не появлялся, но Олег слышал сквозь сон песни из огромного шатра, куда вереницей носили еду и питье, за певца не тревожился.
Солнце уже осветило с той стороны стену шатра, когда полог откинулся, заглянул человек. Он был в цветном халате, верхний глаз был закрыт, зато два обычных широко раскрылись при виде людей.
– Люди? Откуда?
Мрак толкнул Олега, ответил настороженно:
– Я думал, все племя знает. Мы пришли днем. Великий каган знает!
Алазон смерил его подозрительным взглядом:
– Великий каган?
– Просто каган, – поправился Мрак.
Алазон некоторое время буравил его острыми глазами. Буркнул:
– Оставайтесь здесь. Я пойду узнаю, о чем вы говорите.
Он вышел, слышно было, как отдавал приказы стеречь шатер с двумя неизвестными. Мрак зло смотрел на волхва:
– Что-нибудь понимаешь?
– Я ж не Таргитай, – огрызнулся Олег. – Это он все знает. Вообще, чем человек дурнее, тем легче берется решать и судить. Мне страшно, Мрак. Мне с самого начала страшно!
– Это с рождения?
– Мрак, я не знаю, почему так ошибся. Я не должен был попасть к каким-то алазонам!..
– Может, из-за глаза? У этих тоже один на лбу.
– Но еще два на прежних местах. И почему он так странно одет?
– Я заметил, – пробормотал Мрак задумчиво. – Я еще кое-что заметил…
К верховному радже, так им сказали, их пригласили уже к вечеру. До этого Мрак и Олег терялись в догадках о причине суматохи, охватившей все племя.
Мрак присвистнул, а Олег едва не попятился обратно в шатер. Все преобразилось, шатры исчезли, вместо них мужчины спешно возводили срубы деревянных изб. Работали неистово, обливались потом, но уже три добротных дома высились на вершине холма, а еще десяток являли небу голые свежеошкуренные стропила, отчего крыши походили на скелеты давно издохших драконов.
Обычно полуголые алазоны сегодня были в коротких цветных халатах. Головы все как один повязали тряпками. Мраку показалось, что ежели хоть один сдвинет или потеряет тряпку, его тут же забьют камнями.
Стражи с мечами наголо провели невров к дому на вершине холма. Теперь уже оба начали тревожиться за Таргитая. От стражей с мечами, как и от стражей на входе, веяло угрюмой подозрительностью.
Гридни провели через просторные сени в горницу. У Олега чуть отлегло от сердца, а подозрительный Мрак, напротив, ругнулся сквозь зубы. Вождь был все тот же старый алазон, угрюмый и свирепый, Олег уже опасался, что его сместили соперники.
Мрак же сразу заметил, что вождь сменил львиную шкуру на халат из роскошного шелка. На ногах были сандалии тонкой работы, а за спиной вождя стоял мальчишка и плавно помахивал опахалом.
Олег поклонился:
– О достойный каган! Я придумал, как нам успеть на битву раньше, чем камень, брошенный рукой этого отрока, упадет на землю.
На него смотрели хмурые непонимающие глаза. Верхний глаз приоткрылся, взглянул на невров с отвращением, натянул на себя веко, как Таргитай шкуру.
– На битву? На какую битву?
– Справедливую, – пролепетал Олег, холодея. – О каган Афитул…
Один из стражей больно ткнул волхва под ребра тупым концом копья:
– Верховный раджа.
– Что? – не понял Олег.
– Это наш верховный раджа, тупица! Обращайся верно, а не то…
– Верховный раджа, – сказал Олег ошалело, – мы с тобой днем говорили о великой битве, что сотрясает мир. Ты выразил готовность пойти и сокрушить супостатов…
Глаза верховного раджи были непонимающие. Олег мог бы поклясться головой, тут чутье не подводило, что верховный правитель, как бы его ни называли, в самом деле, ничего не помнит о недавнем разговоре. И вообще ведет себя так, словно он уже не он, а другой человек.