— Возьми наших лошадей, Карамон, — распорядился он. — Отведи их вместе с конем Крисании к лесу и привяжи там, да не забудь замотать им головы мешковиной. Потом возвращайся сюда.
Карамон уставился на него в недоумении.
— Быстрее! — хрипло воскликнул маг.
Гигант молча повиновался и повел лошадей в лес.
— Теперь встань рядом, — продолжил маг, когда его брат вернулся. — И не сходи с этого места, не приближайся ко мне, что бы ни случилось.
Его взгляд обратился на Крисанию, затем снова вернулся к Карамону.
— Ты понял?
Карамон молча кивнул и, протянув руку, осторожно взял жрицу за локоть.
— В чем дело? — спросила та и отпрянула.
— Его магия… — ответил гигант.
Рейстлин бросил на него резкий повелительный взгляд, и Карамон осекся.
Встревоженная отчужденным выражением, появившимся на лице мага, Крисания тревожно осмотрелась по сторонам и сделала шаг в сторону Карамона. Тот, не своя взгляда с брата, обнял ее за плечи. Они стояли теперь на холодном дожде, затаив дыхание, опасаясь чем-либо помешать Рейстлину.
Маг закрыл глаза. Запрокинув голову, он поднял руки ладонями вверх, словно обращаясь к низким, темным облакам. Его губы шевельнулись, но в первые мгновения ни Крисания, ни Карамон не могли ничего разобрать. Затем, хотя Рейстлин, казалось, нисколько не повысил голоса, они начали разбирать слова.
Это был странный, стрекочущий, какой-то паучий язык — без сомнения, язык магии.
Рейстлин снова и снова повторял один и тот же набор слов, и его голос то сбивался на фальцет, то превращался в бас, и поэтому фразы всякий раз обретали новый смысл.
Над долиной вдруг воцарилась тишина. Карамон понял, что не слышит больше даже шипения дождя в лужах: все поглотила сверхъестественная и странная музыка голоса мага, читавшего свое заклинание. Даже Крисания, прислушиваясь к этим неземным звукам, крепче прижалась к Карамону и вслушивалась, широко раскрыв глаза. Гигант, однако, не придумал ничего лучшего, как успокаивающе похлопать жрицу по плечу.
А Рейстлин все читал свое заклинание, и Карамон тоже в конце концов почувствовал, как нарастает в его душе благоговейный трепет. У него появилось ощущение, что какая-то неведомая сила толкает его к магу и что все в мире в эти минуты, повинуясь неслышному, но ясному приказу, тянется к Рейстлину.
Испуганно оглядевшись вокруг, Карамон, однако, увидел, что стоит на том же самом месте. Стоило ему вновь повернуться к брату, как то же чувство овладело им с утроенной силой.
Рейстлин стоял теперь как бы в самом центре мира, вытянув вверх руки, и все звуки, цвета и краски на свете как бы притягивались к нему; казалось, даже воздух перетекал незримыми волнами в магическое пространство. Земля под ногами Карамона заколыхалась. Все вокруг пришло в движение и устремилось туда, где стоял великий маг.
Рейстлин поднял руки еще выше и слегка возвысил голос. Ненадолго он прервался, а затем отчетливо и властно произнес несколько коротких непонятных слов. Тут же налетел мощный порыв ветра, а земля вздыбилась с такой силой, что Карамон едва устоял на ногах. Ему казалось, что весь мир сошел с ума и сейчас рухнет, похоронив и мага, и Крисанию, и его самого…
Но ничего особенного не произошло.
Кое-как сохраняя равновесие, Карамон осмелился-таки бросить быстрый взгляд на брата и увидел, как тонкие пальцы мага словно вонзились в обложенное тучами небо. Могучие силы, которые Рейстлин вызвал из земной тверди, прошли сквозь его тело и ударили в облака раскаленной серебряной молнией. Вслед за этим послышались раскаты грома, и трехзубый огненный зигзаг пронзил крышу хижины, в которой лежало тело молодого жреца. В следующий миг вся постройка превратилась в полыхающий ярким пламенем шар.
Крисания громко вскрикнула и затрепетала в объятиях Карамона. Она пыталась освободиться, но гигант, помня о приказе брата, крепко держал ее.
— Смотри! — прохрипел он. — Огонь его не трогает!
И действительно, Рейстлин был цел и невредим. Стоя в самой середине огненного шара, он воздел свои тонкие руки к небу. Черные одежды мага развевались, словно на штормовом ветру. Он снова что-то сказал, и огненные струи ринулись от него во все стороны, освещая темноту, скользя по мокрой траве и разливаясь по поверхности луж, подобно маслу, вылитому в воду. Очень скоро Рейстлин оказался как бы внутри огромного колеса с огненными спицами и пылающим ободом.
Крисания больше не вырывалась. Благоговение и страх словно парализовали ее волю и сковали движения. Карамон тоже не мог ничем ей помочь. Держась друг за друга, словно испуганные дети, они стояли и смотрели, как вокруг неистовствует пламя. Море огня разливалось по улицам все шире, и, наконец, стали один за другим загораться дома. Старое сырое дерево вспыхивало, будто солома.
Разноцветные языки магического пламени вздымались все выше, окрашивая низкие облака в багровый, оранжевый, зеленоватый и темно-синий цвета. Солнце скрылось за тучами. Стервятники с криком метались в воздухе, лавируя между сверкающими молниями и деревьями, мгновенно превращавшимися в пылающие факелы.
Рейстлин произнес наконец заключительную фразу. По его велению на землю обрушился ослепительно белый огонь, мгновенно превративший тела, лежавшие в братской могиле, в легкий пепел.
Налетевший вихрь сорвал с головы Крисании капюшон, и нестерпимый жар опалил ее лицо. Жирный черный дым был настолько плотен, что она едва могла дышать; оранжевые искры водопадом сыпались вокруг, а осторожные синеватые язычки пламени подбирались к самым ее ногам. Крисания, казалось, в любой момент может вспыхнуть как бумага.
Но ничего подобного не случилось. Карамон и жрица стояли на крошечном островке земли, охраняемом могуществом Рейстлина, где им не грозила никакая опасность. Это, однако, продолжалось до тех пор, пока Крисания не почувствовала на себе взгляд мага.
Рейстлин манил ее из самого сердца устроенного им огнедышащего рукотворного ада.
Крисания негромко ахнула и попятилась, налетев на Карамона.
Рейстлин снова позвал ее кивком головы. Черный плащ мага хлопал и трепетал на ураганном ветру. Он протягивал Крисании руки…
— Нет! — крикнул Карамон, крепко держа жрицу за руку, но она, не отрывая взгляда от глаз мага, осторожно высвободилась и пошла вперед.
— Иди ко мне, праведная дочь Паладайна! — Негромкий голос Рейстлина достиг ушей Крисании сквозь грохот и рев огненной стихии, и жрица поняла, что эти же слова она слышит в своем сердце.
— Иди сквозь пламя, Посвященная. Иди, и ощутишь божественное могущество!
Пламя, окружившее Рейстлина, жгло душу Крисании. Ей казалось, что ее кожа чернеет и ссыхается от жара, что она слышит, как трещат волосы и ресницы, а раскаленный воздух, заполнявший легкие при каждом вдохе, заставлял ее морщиться от боли. Но огонь зачаровывал Крисанию, звал и манил к себе, неумолимо притягивал, так же как негромкий голос мага.