— Он очень странно выглядит, — сказал помощник, понижая голос. — Красный с головы до ног. И что-то есть в нём очень опасное. Охрана не хотела пускать этого красного, его даже едва не пристрелили, но женщина сказала, что он здесь по вашему приказу.
— Красный… от головы до ног… Клянусь Такхизис! — Поражённый, Ариакас вскочил на ноги, — Немедленно проведите обоих ко мне!
— Обоих? — переспросил помощник.
— Я же сказал, обоих! И быстро!
Помощник со всех ног метнулся выполнять приказание. Прошло некоторое время, часовым на стенах полагалось сделать уже два круга, когда Китиара, улыбаясь, откинула полог шатра.
В её улыбке не было и тени робости, наоборот, гордость и уверенность. Их глаза встретились, и Ариакас ощутил её триумф.
— Лорд Ариакас, — отсалютовала она, — как и было приказано, я привела Лорда Иммолатуса на встречу.
— Хорошо сделано, Ут-Матар. Или, точнее, командир полка Ут-Матар.
Китиара усмехнулась:
— Спасибо, милорд.
— Где он?
— Снаружи. Ждёт, когда его представят должным образом.
Она подняла брови, но Ариакас не понял намёка. Тогда Китиара повернулась к входу и, низко поклонившись, громко произнесла;
— Лорд Ариакас, я имею честь представить тебе достославного Лорда Иммолатуса.
Ариакас с нетерпением смотрел на полог палатки.
— Достославный! — фыркнул он. — Что он о себе возомнил?
— Милорд, — быстро зашептала Китиара, — осмелюсь вас просить, чтоб вы поклонились ему, когда он войдёт. Дракон обожает почести…
Ариакас нахмурился, скрестив руки на массивной груди:
— Я не кланяюсь никому, кроме Королевы.
— Милорд! — громче зашептала Китиара. — Насколько вы нуждаетесь в собственном драконе?
Лично сам Ариакас вообще не хотел никаких драконов. Он прекрасно мог обойтись и без них. Это Такхизис решила, что ему нужен дракон. Издав низкий горловой рык. Лорд слегка согнулся.
В шатёр вступил мужчина в длинной мантии цвета пламени. Все его тело было различных оттенков красного: волосы пламенели при свете масляной лампы, кожа отливала красной медью, глаза вспыхивали, как уголья в очаге, длинный нос и острый подбородок почти скрывали узкую щель рта с острыми, словно заточенными, карминовыми зубами.
Пройдя медленным величественным шагом, он остановился посредине шатра.
— Можете садиться, — вместо приветствия объявил он. Ариакас, не привыкший получать команды в собственном жилище, едва не лопнул от гнева. Прохладная рука Китиары легла на его запястье, неожиданно сильно сжав его. Несмотря на столь важный момент, Ариакас ощутил, что это прикосновение возбудило его. Капельки воды дрожали, сверкая, на её волосах, влажная рубашка облепила тело. Позже Ариакас всегда сравнивал прикосновение Китиары с другими ласками — полученными от ожившей Королевы Такхизис…
Он медленно сел на стул, расслабляясь и показывая, что сделал это по своей воле, а не по желанию Иммолатуса.
— Милорд сам присядет? — спросил Ариакас. Дракон остался стоять, направив на смертных свой необычайно длинный нос.
— Вы, люди, имеете столько лордов, герцогов и баронов, не говоря о принцах и королях. Кто они такие, с их короткой и унылой жизнью, по сравнению со мной? Ничто, даже меньше, чем ничто. Жалкие слизняки, не стоящие букв, из которых пишется это слово. Я велик и славен, поэтому ты будешь обращаться ко мне не иначе как «достославный»!
Пальцы Ариакаса судорожно сжимались под столом. Он с нежностью представлял их смыкающимися на шее этого «достославного». «Моя Королева, пошли мне терпения», — сказал про себя он, одновременно стараясь улыбнуться.
— Конечно, достославный, прости меня!
Лорд задался вопросом, как объяснить появление дракона своим людям. Он был уверен, что крылья слухов уже зашелестели над армией.
— А теперь, — взмахнул рукой дракон, — ты объяснишь мне свой план.
Китиара незаметно коснулась руки Ариакаса, склонившись перед ним:
— Милорд извинит моё отсутствие?
— Нет, командир Ут-Матар, ты останешься.
Китиара в ответ наградила его улыбкой, от которой Ариакаса кинуло в мучительный жар.
— Ты хорошо справилась с поручением, Ут-Матар. Теперь наглухо закрой полог шатра, а прежде прикажи охране снаружи выстроить защитный квадрат и никого не пропускать. — Он кинул на дракона и Китиару строгий взгляд. — Всё, что я скажу сейчас, страшная тайна. Если она выйдет из этих стен, вы поплатитесь жизнью.
Иммолатус удивился:
— Поплачусь жизнью? Из-за человеческой тайны? Хотел бы я посмотреть, как это у тебя получится!
— Тайна не моя, — продолжил Ариакас. — Тайна Королевы Такхизис. И перед ней, а не передо мной вы будете отвечать за её разглашение.
Иммолатус замолчал, не найдя что ответить. Он усмехнулся, но прошёл к столу и уселся на лёгкий стул, потом небрежно махнул рукой и скинул на пол все бумаги и карты Ариакаса, после чего забарабанил пальцами по деревянной крышке с выражением смертной скуки на лице.
Китиара быстро выполнила распоряжения Ариакаса. Он слышал, как воительница распустила охрану у шатра, приказав вызвать ещё людей и построить защитный периметр на расстоянии шагов в тридцать.
— Ещё раз убедись, что вокруг никого нет, — сказал ей Ариакас, когда Китиара вернулась.
Она вновь вышла, обошла шатёр, приглядываясь к каждому камешку. Вернувшись, она выжала воду из волос и встряхнулась.
— Никого, милорд. Можете начинать, я покараулю.
— Меня будет слышно от полога, Ут-Матар? — спросил Ариакас. — Я не хочу повышать голос.
— У меня изумительный слух, милорд, — ответила женщина.
— Очень хорошо. — Ариакас замолк на мгновение, собираясь с мыслями.
Иммолатус, заинтригованный приготовлениями, прекратил делать вид, будто его ничто не интересует.
— Давай не тяни, я не вечно буду оставаться в этой уродливой форме!
— Есть один город, расположенный в самой южной части Халькистовых гор, — начал Ариакас. — Город носит пророческое название Безнадёжность, он населён людьми и…
— Его надо уничтожить! — подался вперёд Иммолатус.
— Нет, достославный. Приказ Такхизис однозначен. Только несколько людей на Кринне знают о том, что драконы пробудились. День, когда вы обрушите свою ярость на мир, ещё не пришёл. Наши армии только создаются и ещё не готовы. Цель, с которой ты отправишься в Безнадёжность, гораздо важнее, чем просто разрушение города. — Ариакас понизил голос до шёпота. — Она касается яиц драконов Паладайна!
При звуках этого проклятого имени, имени Бога, который столько тысяч лет враждовал с Королевой Такхизис, Иммолатус вскочил, едва не начав менять форму.