Именно поэтому нет необходимости тратить энергию на охраняющее заклятие.
Использующий данное заклятие не сможет никакими своими действиями ни изменить, ни повлиять на что-либо из того, что уже свершилось. Это естественная предосторожность — таким образом, данное заклятие может быть использовано исключительно для изучения прошлого. Именно с этой целью оно и было разработано. (В этом месте была сделана еще одна приписка. Она была настолько старой, что «чернила успели выцвести и поблекнуть. Запись гласила:
«Катаклизм предотвратить невозможно. Мы убедились в этом, заплатив, к нашему огромному сожалению, за это знание неимоверно большую цену. Да упокоит Паладайн его душу».) — Так вот что с ним случилось, — тихо сказал Юстариус и слегка присвистнул от удивления. — Что ж, тайна хранилась весьма надежно.
— Они поступили крайне неосмотрительно, попытавшись предотвратить Катаклизм и тем самым оспорить волю богов, — заметил Пар-Салиан. — Единственное, что их извиняет, это отчаяние, в каком они пребывали.
— Это и нас касается, — с горечью сказала Ладонна. — Есть там что-нибудь еще?
— Да, еще одна страница, — ответил Пар-Салиан. Если заклинатель не отправляется в прошлое сам, а посылает туда кого-то другого (смотри список расовых ограничений на предыдущей странице), ему следует снабдить посланца специальным устройством, которое предназначено для возвращения в настоящее и может быть без труда приведено в действие посланцем. Описание таких устройств и способов их изготовления смотри ниже…
— И так далее, — сказал Пар-Салиан. Радужный свет померк, затворившись в его руке, стоило только верховному магу сомкнуть пальцы на волшебном кристалле.
— Все прочее посвящено практическим советам по изготовлению упомянутых устройств. Я выбрал самое простое из них. Его я вручу Карамону.
Ударение, которое он невольно сделал на имени брата Рейсшина, не осталось незамеченным. Ладонна, медленно поглаживая рукав своего черного плаща, криво улыбнулась. Юстариус покачал головой. Наконец и сам Пар-Салиан понял, какой смысл он непроизвольно вложил в свои слова. Опустившись в кресло, он печально улыбнулся и опустил взгляд.
— Итак, Карамон использует его один, — подвел итог Юстариус. — Я понимаю, почему мы посылаем в прошлое Крисанию; она отправляется туда, чтобы никогда не вернуться. Но зачем там нужен Карамон?
— Карамон — это моя искупительная жертва. — Пар-Салиан не отрывал взгляда от своих рук, которые слегка дрожали на раскрытой колдовской книге. — Я сказал ему, что он отправляется в путь, дабы спасти некую душу. Карамон не знает, что я не имел в виду душу его брата.
Маг наконец поднял свои наполненные болью глаза и посмотрел сначала на Юстариуса, потом на Ладонну. Оба мага ответили ему взглядами, полными понимания.
— Правда могла бы погубить его, — тихо заметил Юстариус.
— Мне лично кажется, что там и губить-то особенно нечего, — вставая с кресла, сказала Ладонна.
Юстариус последовал ее примеру, но у него это вышло неловко — искалеченная нога дала о себе знать, и красному магу потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы обрести равновесие.
— Если ты избавишься от женщины, то мне все равно, как ты поступишь с мужчиной, Пар-Салиан. Раз ты считаешь, что это поможет тебе смыть невинную кровь со своей белой мантии — пусть так. Тогда попытайся помочь ему всеми средствами. — Ладонна мрачно улыбнулась. — Лично мне это кажется смешным.
Вероятно, с возрастом мы становимся похожи друг на друга, несмотря на цвета наших мантий. Как ты считаешь, мой дорогой?
— Различия все еще существуют, Ладонна, — устало ответил Пар-Салиан. — Просто наши старческие глаза уже не видят их так отчетливо, как прежде. Итак, Ложа Черных Мантий поддерживает мое решение?
— Похоже, у нас нет выбора, — сказала Ладонна без всякого выражения. — Если ты потерпишь неудачу…
— Пусть мое падение доставит тебе удовольствие. — Пар-Салиан вымученно улыбнулся.
— Я попробую, — ответила женщина, — вызвать в себе чувство, о котором ты говоришь, так как, судя по всему, это будет последнее удовольствие в моей жизни. Прощай, Пар-Салиан.
— Прощай, Ладонна, — ответил старый маг.
— Мудрая женщина, — заметил Юстариус, когда дверь за Ладонной затворилась.
— Да, она будет тебе достойным соперником, — сказал Пар-Салиан. — Мне бы очень хотелось посмотреть, как вы будете сражаться за мое место.
— Я искренне надеюсь, что тебе предоставится такая возможность. — Юстариус взялся за ручку двери. — Когда ты собираешься воспользоваться своим заклинанием?
— Рано утром, — ответил Пар-Салиан. — Подготовка к нему требует кропотливого труда, и мне еще предстоит поработать.
— Может, нужна помощь? Не могли бы мы…
— Нет. Никто не может и не должен помогать мне. В конце я буду выжат досуха, так что прошу тебя только об одном: проследи за тем, чтобы заседание Конклава наконец закончилось. Сделаешь?
— Конечно. А как поступить с кендером и овражным гномом?
— Верните Бупу домой и дайте ей с собой каких-нибудь безделушек, которые могли бы ее развлечь. А кендера… — Пар-Салиан улыбнулся. — Отправьте его туда, куда он пожелает, только, конечно, не на луну. Что касается подарков, то я уверен: он и сам их себе уже выбрал. Вам следует тщательно проверить его сумки и кошельки, прежде чем отправить из Башни, однако если там нет ничего опасного или важного — пусть эти мелочи останутся у него.
Юстариус кивнул.
— А Даламар? — спросил он. Верховный маг помрачнел.
— Я не сомневаюсь, что темный эльф уже отбыл. Он не осмелится заставить своего шалафи ждать. — Пар-Салиан забарабанил пальцами по столу и досадливо нахмурился. — Рейстлин обладает каким-то странным обаянием! Ведь ты никогда не встречался с ним? Я сам не раз чувствовал в нем нечто располагающее и до сих пор не могу понять…
— Возможно, я мог бы объяснить это, — сказал Юстариус. — Каждый из нас в своей жизни хоть один раз был посмешищем, каждый из нас хоть однажды завидовал своим близким. Всем нам приходилось испытывать боль и страдать так же сильно, как ему. И все мы — хоть однажды — желали получить такое могущество, какого хватило бы, чтобы раздавить наших врагов. Мы жалеем его и ненавидим. Мы боимся его только потому, что частичка его живет в каждом из нас, хотя признаться себе в этом мы осмеливаемся лишь самой темной ночью, в полнейшем одиночестве.
— Если мы вообще способны в этом признаться, — уточнил Пар-Салиан. — А тут еще эта жрица! Ей-то зачем понадобилось вмешиваться в это дело?!
Он сжал голову дрожащими руками и надолго замолчал.
— Прощай, мой друг, — сказал наконец Юстариус. — Я буду ждать у дверей лаборатории, если тебе понадобиться помощь… когда все закончится.
— Спасибо, — прошептал Пар-Салиан, не поднимая головы.