Мне удалось перевязать раны, нанесенные когтями василиска, но бок продолжал болеть. Я ослаб от потери крови.
«Хозяин тейвара заплатит мне за это», — подумал я, снял с пояса моток веревки, привязал к ней «кошку», раскрутил над головой и перебросил через крышу. Якорь приземлился на дымоход, ударившись о крышу с легким звоном, едва различимым даже для меня. Я потянул веревку, чтобы закрепить крюк. Дымоход обрушился, и тот соскользнул вниз. Вторая моя попытка увенчалась успехом — веревка обмоталась вокруг шеи горгульи.
По стене особняка я взобрался на балкон, находившийся примерно в двадцати футах от земли, потом прополз по нему и нашел еще одну дверь. Она открылась легко, слишком легко. Теперь меня приглашали войти. И всем сердцем мне хотелось отказаться от этого приглашения.
Я проскользнул в дверь, задыхаясь от проделанных упражнений. Со лба стекал пот, но времени на отдых у меня не было. Прямо у входа на полу валялся факел, его словно нарочно положили туда для меня. Я зажег его и увидел, что стою в конце длинного коридора. Со стен свисали заплесневевшие гобелены. Я тосковал по своей магии. Чары света обеспечили бы мягкое, непрерывное сияние, столь отличающееся от дрожащего и чадящего пламени факела.
Вдоль коридора шел ряд дверей. Я открыл несколько и заглянул внутрь. Этот этаж был пуст, если не считать некоторого количества поломанной мебели и заплесневелых картин. Входя в дом, я не имел ни малейшего представления о том, где находится камень. Думал, что придется обыскать дом сверху донизу, но стоило мне оказаться внутри, в сознании вспыхнула картина того места, где лежит Глаз Дракона. По центру коридора располагалась длинная лестница, ведущая на первый этаж. Я отправился вниз.
Этаж выглядел похожим на пещеру. Поначалу мне казалось, что стены неумело высечены из камня, но, потом понял, что они деревянные и лишь превращены в камень! Весь этаж утопал в сочащейся грязи, которая засасывала мою обувь, лишая возможности передвигаться бесшумно. Почти невыносимая жара и сырость создавали вокруг клубящийся туман. Мне едва удавалось разглядеть собственные ноги.
Как и все эльфы, я презираю пещеры. Мне подавай зеленую прохладу леса или хотя бы грязные улицы города, но оставьте себе заплесневелые, вонючие, сырые пещеры.
Я понятия не имел, куда иду. Меня вел Глаз Дракона… и, как можно было догадаться, к недоброму концу. Я с трудом пробирался через грязь. Внезапно меня встревожил едва слышимый щелчок, когда что-то сдвинулось под ногой. На сей раз инстинкты меня не подвели. Нырнув вперед, я почувствовал, как что-то просвистело надо мной. С хлюпаньем приземлившись в грязную жижу, я не слишком грациозно перекатился и вскочил на ноги, что вызвало приступ боли, пронзившей израненный бок. Соблюдая осторожность, я пошел назад, чтобы проверить ловушку, которой едва сумел избежать. Возможно, мне предстояло возвращаться этим путем, и хотелось удостовериться, что она разрядилась. Раскопав грязь, я обнаружил, что при нажатии на любой из двух подвижных камней из щелей в стенах выстреливали два лезвия. Отвратительная смерть.
Коридор выходил в большую столовую. По центру стоял огромный резной дубовый стол, но стульев рядом с ним не было. Как я догадался, идея заключалась в том, что, если гостям придется стоять во время еды, это сократит количество проглоченной ими пищи. Вдоль стен комнаты выстроились ряды винных стоек, и кое-где все еще были бутылки. Впрочем, даже за все деньги Устричного не стал бы я пробовать то вино. Паутина… огромная паутина затягивала комнату. Я увидел что-то опутанное липкими нитями и, приблизившись, разглядел свисавшую из кокона ногу. Нога не шевелилась. Выхватив меч, я медленно попятился из комнаты, поджигая паутину факелом.
Из горящей комнаты, сбивая меня с ног, с шипением выпрыгнул гигантский паук, торопившийся сбежать от огня. Он возвышался надо мной на огромных лапах, каждая из которых была в мой рост.
На ум мне пришло заклинание, и я произнес чудодейственные слова, одновременно совершая сложные пассы левой рукой.
Ничего.
Магии больше нет. Все верно. Проклятие!
Увернувшись от нити паутины, брошенной в меня пауком, я откатился в сторону и постарался подняться на ноги, не выронив при этом ни меча, ни факела. От напряжения мое тело затопили волны боли, но нельзя было позволить огню угаснуть. Я замахнулся пылающим факелом на паука, заставляя его отпрянуть назад. Паук выстрелил еще одну нить… но не в меня, а в факел. Существо сумело зацепить его и выдернуть из моей руки. Факел слабо замерцал на грязном полу. Мне необходимо было добраться до него прежде, чем огонь потухнет.
Паук снова устремился ко мне, щелкая огромными жвалами. Я отскочил назад и подрубил ему ногу. Разъяренная тварь бросилась вперед, собираясь прикончить меня, но промахнулась и врезалась в винную стойку, разбив несколько бутылок. Когда вымокший в их содержимом паук снова пошел в атаку, из его пасти закапал яд. Я перекатился к факелу, подхватил его и метнул в существо. Пойло на его теле мигом занялось, и паук скрылся в пламени. Я попытался уйти с его пути, но поскользнулся на склизком полу и в итоге подкатился прямо под пылающее существо. Паук всем весом обрушился на меня. Два ребра хрустнули, и меня захлестнуло болью. Но хуже всего оказалось то, что умирающая тварь успела укусить меня в грудь, и по моим жилам побежал обжигающий яд.
Моя правая рука оказалась свободной, и я вогнал меч в тело создания. Оно дернулось, обмякло и испустило дух.
Меня мутило от яда и пошатывало от боли, но я, хоть и с трудом, сумел подняться на ноги, вложил клинок в ножны и побрел обратно к столовой. Пламя отгорело, и все вокруг покрылось черной сажей. В каменной стене нашлась дверь. Запертая.
Я снес проклятую преграду с петель.
И как только оказался в маленьком вестибюле за ней, в моей раскалывающейся от боли голове раздался голос: «Уходи сейчас же, или встретишься со своей смертью!»
Звуков не было; голос возникал прямо в моем сознании. Я не стал отвечать.
Кроме деревянной лестницы, ведущей наверх, в комнате не было других входов и выходов. Я поискал потайные двери, но не нашел. Лестница поднималась к небольшой площадке, от которой наверх уходило еще больше ступеней. Когда я начал подниматься, снова раздался голос: «Предупреждаю тебя: уходи или умри!»
Я проигнорировал его.
И вышел на площадку. Посмотрев под ноги, я слишком поздно заметил люк. Он распахнулся, пропуская меня в наклонный желоб. Я заскользил по скату, ведущему к некой неведомой, но, скорее всего, ужасной судьбе. Я пытался остановить падение, но стенки желоба были гладкими, и мои руки соскальзывали. Отчаянно сорвав с пояса железные шипы, я взял по одному в каждую руку и сумел замедлить спуск, вгоняя их в стенки. А потом удалось и остановиться. Мои ноги болтались над пустотой. Вокруг было абсолютно темно, но я чувствовал прохладный ветерок. Раны снова открылись, боль разрывала грудь и бок, но я держался. Внизу ничего не было видно. Несколько минут спустя я услышал, как сбитые мной комья грязи, наконец, упали на землю. Их сопровождала кровь, сочащаяся из моих ран.