— А что заставляет тебя думать, что если ты совершишь некий глупый героический поступок, то Паладайн устремится обратно в мир?
Бринон вздрогнул от этих слов, и я понял, что они разбередили в нем какую-то глубокую рану. Ну и ладно. У нас не было времени на это. Я взглянул на небо. Солнце перевалило зенит и уже начинало свой путь вниз.
— Давай двигаться, — сказал я, — если ты и в самом деле собираешься убить дракона.
Он помог мне встать на ноги, и мы снова стали подниматься на гору.
Мне стоило бы сильнее опасаться этого предательского склона после моего вчерашнего падения, но истощение уменьшило нашу осторожность, и было только вопросом времени, когда кто-либо из нас совершит ошибку.
Первым ее совершил Бринон.
Мы стояли на узком карнизе, под нами был обрыв в пять сотен футов. Может быть, он слишком устал, а может быть, просто стал слишком самонадеян. Так или иначе, но он начал подтягиваться на скальную полку над нами прежде, чем я смог направить его руки к лучшим опорам. Трещина, за которую Бринон попытался ухватиться, оказалась недостаточно глубокой. Его пальцы не смогли погрузиться в нее как следует, чтобы удержать его вес. Соламниец неудачно свалился обратно на узкий карниз. Его стопа заскользила к краю пропасти, а руки взмыли в попытке обрести равновесие. Но найти его не смогли. Он повалился назад.
«Нет!»
Не знаю, кричал я вслух или про себя — это не имело значения. Как бы ни было неприятно признаваться в этом, я нуждался в Бриноне. Я бросился к нему. Боль пронзила мою сломанную ногу, но мне было все равно. Я вытянулся так, как не считал возможным для человека, так, что у меня выскочили суставы. Мои пальцы скользнули по горячему металлу его нагрудной плиты… а потом уцепились за выступ на побитой стали. Я всем весом откинулся назад.
Соламнийский Рыцарь подтянулся вперед, на выступ, где мы остановились. Я в свою очередь споткнулся, почувствовал, как моя нога болезненно подворачивается, и упал на бок. И прежде чем смог остановиться, покатился к краю пропасти.
Я заскреб в поисках чего-либо, без разницы чего, что могло бы остановить мое падение, но кругом был только гладкий камень. Наконец, уже срываясь в пропасть, я нащупал трещину в скале, ухватился и удержался. Плечо взорвалось огнем, когда мое тело дернулось и остановилось. Я покачивался в воздухе, удерживаясь на одной руке. Под моими болтающимися сапогами было пять сотен футов пустоты, а еще ниже — острые камни.
Моя ладонь стала скользкой от крови, а руку пронзила боль. Долго мне было не продержаться. Но тут надо мной появилась тень.
— Бринон!
Я даже смог это прокричать. Тут было чем гордиться.
Молодой рыцарь шарил по краю пропасти, пытаясь найти меня. Упав, он рассадил себе лоб, и теперь по нему стекала кровь, впитываясь в уже покрытую коркой повязку.
— Левее! — кричал я. — Дальше!
Заскользили влажные от крови пальцы. Оставалось всего несколько мгновений, не больше. Его рука приблизилась до расстояния в дюйм, отодвинулась, а потом, будто ведомая невероятным инстинктом, скользнула обратно.
Есть!
Прямо в тот момент, когда мои пальцы выскользнули из трещины, Бринон ухватил мое запястье, а затем подался всем весом назад и втянул меня на уступ.
С минуту мы пролежали там, переводя дыхание. Наконец он заговорил:
— Ты как, Кэл?
— Жить буду, — откликнулся я, баюкая разбитую руку.
Облегчение на слепом лице было искренним. Так или иначе, даже не знаю почему, но это смягчило мою боль.
Я все еще был потрясен тем, что чуть не упал, но смог выпить немного воды, а Бринон поправил мне шину. После этого я снова был готов к восхождению.
Мы опять начали взбираться на пик. Скоро это стало походить на игру, хотя и смертельно опасную, и каждый раз, когда мы обходили качающуюся глыбу, или выживали после схода осыпи, или избегали падающего валуна, был триумфом, победой, подтверждавшей, что мы сильнее и лучше этой проклятой кучи камней. И вскоре, разбитые, но непобежденные, мы уже со смехом прокладывали свой путь в гору.
Внезапно Бринон оборвал веселье. Кривизна пика в любом направлении теперь была очевидна. Мы почти пришли.
— Знаешь, а я думал, что ты ушел, — сказал он. — Спустился вниз после того, как спас меня от падения.
На мгновение я умолк. А потом, к собственному удивлению, усмехнулся.
— Так просто тебе от меня не избавиться, Рыцарь Соламнии, — сказал я.
Не знаю почему, может быть просто привыкнув к боли в ноге, но в тот момент я снял руку с его плеча и сжал его ладонь — и таким образом мы вместе прошли эти последние мучительные шаги.
Мы достигли вершины, когда солнце уже умирало в море кровавых облаков.
Сначала я ничего не мог разглядеть. Вокруг нас вился песок. Но потом ветер переменился, проделав прореху в пыльном покрывале, и в этот момент я впервые увидел дракона Краснокаменной.
Он был огромен. Я видел синих драконов, верхом на которых элита Рыцарей Такхизис отправлялась в битву во время Войны с Хаосом, и тогда их вид наполнял меня страхом и трепетом. Но этот зверь был раз в пять больше, чем самый огромный из них. Он протянулся через всю вершину горы и был таким же красным, как и камни, в честь которых было названо это место. Зазубренный гребень бежал по его спине, подобно ряду ржавых ножей, крылья были плотно сложены вдоль поджарого, угловатого тела, массивная голова покоилась на куче щебня, а отверстая пасть была достаточно велика, чтобы в ней мог целиком поместиться человек.
Мы остановились под прикрытием валуна. Дракон был не более чем в тридцати шагах от нас. Моя рука выскользнула из ладони Бринона.
— Что случилось? — спросил рыцарь.
Я промолчал.
Он резко втянул воздух и ухватился за рукоять меча.
— Ты его видишь, да?
— Да, — прошептал я.
В моем горле комом встал страх. Я закрыл рот и попытался сглотнуть. Думаю, что какая-то часть меня не верила, что мы действительно найдем его. Но именно ради этого я добрался сюда, я прошел Бездну не для того, чтобы теперь отступить. Кроме того, тварь могла в любой момент повернуть огромную, клинообразную голову и обнаружить нас. Поэтому, так или иначе, пора было заканчивать. Я сделал шаг.
Рука Бринона метнулась вперед и вначале ухватила воздух, но потом нашла мое плечо.
— Что ты делаешь, Кэл? — произнес он хриплым голосом.
— Отпусти.
— Нет… ты не можешь и в самом деле желать этого.
— Говорю тебе, отпусти меня, Бринон. Я должен поговорить с ним.
— И что ты собираешься сказать? — Его хватка стала крепче. — Какие слова ты собираешься использовать, чтобы убедить дракона не отделить твою плоть от костей в тот же миг, как он увидит тебя? Скажи их мне прежде, чем пойдешь, Рыцарь Такхизис.