– Откуда я знаю? – недовольно огрызнулся Герард. – Явилась из-за моря, наверное, вместе с великой красной Малистрикс и другими представителями их гнусной семейки.
– Фу, ну так если она не из здешних мест, то почему ни один герой не ткнет ее копьем? – громко воскликнул Тас.
Герард резко остановил лошадь. Затем подтянул за уздечку пони, и лошадка стала приближаться к нему, такая же грустная, как и кендер. Поравнявшись с вороным, она чуть подняла голову и с надеждой посмотрела на зеленевшую неподалеку копянку.
– Говори потише, будь любезен. – Герард почти шептал. Он выглядел сейчас столь сердитым и угрюмым, каким кендер его ни разу не видел. – Шпионы этой Берилл есть везде, хоть и остаются невидимыми. Ничто не смеет шелохнуться в ее владениях без того, чтобы она об этом не узнала. Ничто не смеет даже пошевелиться без ее на то позволения. Мы уже час как скачем по ее землям, – добавил он, – и я буду очень удивлен, если никто не явится на нас посмо… А, вот пожалуйста. Что я тебе говорил?
Он привстал в стременах и стал пристально вглядываться в горизонт. Черное пятнышко, только что появившееся на востоке, с каждым мгновением становилось все больше. Когда его заметил Тас, у пятнышка уже имелись крылья, длинный хвост и огромное, очень зеленое туловище.
Тассельхофу прежде доводилось не только видеть драконов, но также летать на них и сражаться с ними. Но он даже и не надеялся когда-нибудь увидеть дракона такой непомерной величины. Один его хвост, и тот был длиннее дороги, по которой они скакали. Зубы, торчавшие из слюнявых челюстей, походили на гладкие стены огромной башни. Злые красные глаза горели ярче тысячи солнц и словно освещали все, на что смотрели.
– Если тебе дорога жизнь, твоя или моя, безразлично, – свистящим шепотом предупредил Герард, – то замри и молчи, кендер.
Драконица летела прямо на них, поводя во все стороны головой, чтобы разглядеть незнакомых путников с разных точек. И в эту минуту безотчетный страх нахлынул на них, наползая как тень, затмевая солнце, и разум, и надежду. Пони шарахнулся в сторону и завизжал. Вороной в ужасе заржал и взвился на дыбы. Герард изо всех сил вцепился в коня, стремясь успокоить его и сам испытывая точно такой же ужас. Тассельхоф замер с открытым ртом, глядя вверх. Он испытывал очень неприятное чувство, какое-то живот-переворачивающее, по-спине-ползающее, колено-стучащее и руко-потеющее. Ему это сразу не понравилось, а тут оно еще стало голову-леденящим.
Берилл описала над ними пару кругов, и, не увидев внизу ничего интереснее, чем один из ее собственных рыцарей с арестованным кендером на буксире, оставила их в покое и медленно полетела обратно в свое логово. Острые глаза ее замечали все, что творилось на земле.
Герард соскользнул с коня и бессильно привалился к его боку, уронив голову на ходившую ходуном спину животного. Бледный до синевы и покрытый потом, он весь трясся от пережитого ужаса. Несколько раз он открывал и снова закрывал рот, не в силах что-либо сказать, и Тасу даже показалось, что рыцаря вот-вот вырвет. Но через некоторое время тот оправился и стал дышать ровнее.
– Я стыжусь самого себя, – с трудом выдавил он. – Я даже не подозревал, что могу испытывать такой страх.
– А я вот совсем не испугался, – объявил Тас голосом, который дрожал почти так же сильно, как и все его тельце. – Ничуточки.
– Если бы у тебя была хоть капля мозгов, – кисло заметил Герард, – ты бы тоже испугался.
– Это потому, что я и раньше видал разных страшных драконов, вот только не такую…
Под страдальческим взглядом Герарда слова застряли у Таса в горле.
– Не таких внушительных размеров, – закончил он громко на случай, если его подслушивают шпионы. – Внушительный, – тут же зашептал он рыцарю, – это ведь вроде как комплимент, да?
Рыцарь не отвечал. Немного придя в себя и успокоив лошадь, он поднял упавшие на землю поводья и опять взобрался в седло. Некоторое время он медлил, глядя на запад.
– Прежде мне не доводилось видеть зеленых драконов, – сказал он, размышляя вслух, – и я не думал, что это так ужасно.
Окончательно успокоившийся, хотя по-прежнему бледный, он, сжав зубы, тронул лошадь и поскакал вперед.
Тассельхоф двинулся за ним, поскольку ничего другого ему не оставалось, – поводья пони рыцарь сжимал все так же крепко.
– Это та самая драконица, которая убила кендеров? – жалобно спросил он.
– Нет, – последовал краткий ответ, – та была еще больше. Красная драконица по имени Малис.
– Батюшки, – только и смог произнести кендер. Еще больше! Такое даже вообразить себе невозможно, и он чуть не сказал, что было бы интересно на это посмотреть, как вдруг совершенно ясно понял, что в действительности это окажется совсем не интересно.
– Что это со мной? – захныкал Тас растерянно. – Должно быть, я что-то съел. Мне не интересно! Я не хочу увидеть красную драконицу, которая, наверное, больше всего Палантаса! Нет, это просто на меня не похоже.
Следующая за этим выводом мысль была такой потрясающей, что Тас чуть не свалился со своего пони.
– Может, я – это вовсе не я!
И Тассельхоф принялся напряженно размышлять. В конце концов, никто, кроме него самого, не признал его Тассельхофом, ну разве что еще Карамон, но тот, когда Тас явился к нему в таверну, был довольно уже стар и почти мертв, так что его свидетельства можно было не принимать в расчет. Правда, Лаура сказала, что, по ее мнению, Тассельхоф – это Тассельхоф, но, возможно, она говорила так просто из вежливости, и потому это тоже не считается. Герард совершенно уверенно заявлял, что Тас не может быть Тассельхофом Непоседой, и Повелитель Уоррен утверждал то же самое, а они все-таки Соламнийские Рыцари, которые должны быть умными и знать, о чем говорят.
– В таком случае все понятно, – сказал про себя Тассельхоф, становясь тем веселее, чем дольше обдумывал создавшееся положение. – Понятно, почему в этот раз со мной не произошло ничего такого, что случилось на первых похоронах Карамона. Просто когда я пришел во второй раз, это был кто-то совсем другой. Но в таком случае, – он несколько замялся, – если я – это не я, то кто же я?
Над этим вопросом ему пришлось ломать голову почти полмили.
– Пока что ясно одно, – сказал он наконец. – Мне не следует называть себя Тассельхофом Непоседой. Иначе, если я повстречаю настоящего Тассельхофа, он может здорово рассердиться из-за того, что я взял его имя. Точно так же, как рассердился я сам, когда увидел тридцать семь других Тассельхофов Непосед в Утехе, и даже тридцать девять, если считать двух собак. Думаю, что мне даже придется отдать ему магическое устройство. Интересно, а как эта штука вообще оказалась у меня? А, понял. Наверное, он ее уронил.
Тас чуть подтолкнул пони, тот удивился и засеменил быстрей, пока не поравнялся с вороным.
– Извини меня, господин Герард, – обратился к рыцарю Тас.