– Да, действительно, совершенно неотразима, – равнодушно согласился Гилтас. – Но я не чувствую охоты танцевать. Какая-то слабость, тошнота. Нет, полагаю, мне все-таки следует удалиться.
– Безусловно, Ваше Величество не совсем здоровы, – неохотно поддержал его Палтайнон. Маршал Медан был совершенно прав. Подавив в молодом человеке всякую волю к сопротивлению, префект был теперь недоволен его уступчивостью. – Вашему Величеству не мешало бы завтра отдохнуть. Я позабочусь о делах.
– Благодарю, Палтайнон, – спокойно ответил Гилтас. – Если я вам не понадоблюсь, я, пожалуй, проведу день, работая над двенадцатой песнью моей новой поэмы.
И он поднялся на ноги. Музыка внезапно прекратилась, танцующие замерли на месте. Мужчины поклонились, дамы присели в реверансе, девушки выжидательно смотрели на короля. Гилтаса смущало такое внимание, он ступил с помоста и, чуть качая головой, неловко направился к дверям, которые вели в его личные покои. Его камердинер шел впереди, неся в руках сиявший десятком свечей шандал, чтобы освещать путь Его Величеству. Девушки пожали плечами и принялись оглядываться в поисках новых партнеров. Вновь зазвучала музыка. Бал продолжался.
Префект Палтайнон, вполголоса бормоча ругательства, направился к столу с закусками.
Гилтас, оглянувшись на это зрелище, улыбнулся. Затем пошел вслед за мягким светом свечей вдоль сумрачных коридоров своего дворца. Здесь не льстили и не угодничали придворные, сюда никому не дозволялось входить без разрешения префекта, который жил в постоянном страхе, что объявятся другие желающие дергать куклу за ниточки. У каждого поворота стояли часовые из племени Каганести. Избавившись от музыки и ярких огней, щебечущего смеха и приглушенных бесед, Гилтас с облегчением вздохнул. Не так давно построенный дворец Беседующего-с-Солнцами был огромным, просторным сооружением из живых деревьев, с помощью магии аккуратно и бережно преображенных в стены, потолки и лестницы. Шпалеры были сотканы из живых цветов и трав, так любовно подобранных, что они представляли собой редкой красоты произведения искусства, которые менялись чуть ли не на глазах в зависимости от того, распускались или складывались их листья и лепестки. Полы в некоторых помещениях дворца, например в большом танцевальном зале и приемных для аудиенций, были сделаны из мрамора. Большая часть личных покоев и вестибюлей, которые располагались среди стволов деревьев, была устлана прекрасными растениями.
Жители Квалинести считали дворец чудом. Гилтас же настоял, чтобы все деревья, из которых был создан его дворец, имели такие же кроны и стволы, что и росшие в естественных условиях. Он не позволил Создателям Крон уговорить растения искривить свои ветви наподобие ступеней или проредить их кроны, чтобы впустить больше света. Гилтас хотел таким образом оказать почести деревьям, и им, видимо, это было приятно, поскольку теперь они росли и цвели особенно пышно. Но побочным результатом оказалась запутанность и большая протяженность коридоров, затемненных обильной листвой, по которым новичкам приходилось буквально часами бродить в поисках выхода.
Сохраняя молчание, король шел неторопливым шагом, наклонив голову и сцепив руки за спиной. Его часто видели бесцельно бродившим в этой позе по залам дворца. И, как все полагали, именно в эти минуты он оттачивал какую-то рифму или подбирал размер строфы. Тогда слуги предпочитали его не беспокоить, а проходившие мимо придворные низко кланялись и молча спешили прочь.
Этой ночью в личных апартаментах короля было особенно тихо. Музыка сюда едва доносилась, приглушенная шелестом листьев в высоких потолках залов, по которым следовали Гилтас и его слуга. Внезапно король поднял голову и огляделся. Увидев, что рядом никого нет, он приблизился на шаг к шедшему впереди слуге.
– Планкет, – тихо позвал Гилтас на человеческом языке, который во дворце понимали очень немногие, – где маршал Медан? Мне показалось, я видел его в саду.
– Он был там, Ваше Величество. – Планкет отвечал, не оборачиваясь к королю, и так же тихо, поскольку шпионы Палтайнона были везде.
– Досадно, – нахмурился Гилтас. – Что если он там до сих пор слоняется?
– Ваша матушка видела это и проследовала за ним, Ваше Величество. Она займет его.
– Да, ты прав, – улыбнулся Гилтас; эту улыбку видели лишь те немногие эльфы, которым он доверял. – Медан сегодня для нас не помеха. Все ли готово?
– Я упаковал достаточное количество еды для однодневного путешествия, Ваше Величество. Ваш походный мешок вы найдете в гроте.
– А Кериан? Она знает, где должна будет встретить меня?
– Да, Ваше Величество. Я оставил записку в обычном месте.. На следующее утро ее там уже не было, а вместо нее лежала красная роза.
– Ты все хорошо сделал, Планкет, как, впрочем, и всегда, – тепло сказал Гилтас. – Не знаю прямо, что бы я делал без тебя. Между прочим, мне нужна эта роза.
– Вы найдете ее у себя в походном мешке, Ваше Величество.
Оба помолчали. Они уже подошли к личным покоям Беседующего-с-Солнцами. Эльфы Каганести – королевские телохранители, или, скорее, надзиратели, – салютовали Его Величеству. Гилтас не обратил на них внимания. Получая жалованье от Палтайнона, они докладывали ему о каждом движении короля. Слуги выстроились в ожидании у дверей королевской опочивальни, чтобы помочь Его Величеству раздеться и лечь в постель.
– Его Величество чувствует себя не очень хорошо, – объявил им Планкет, ставя на стол канделябр. – Я позабочусь о нем. Вы можете идти.
Гилтас, бледный и томный, промокнул губы кружевным платком, сразу же подошел к ложу и лег, даже не сняв бальных туфель. Планкет позаботится обо всем. Слуги, давно привыкшие к нездоровью короля и его склонности к одиночеству, ничего другого и не ожидали. Слухи о том, как проходил бал, уже дошли до них. Все поклонились и вышли.
– Никому не сметь беспокоить Его Величество, – еще раз предупредил Планкет, закрыв и заперев дверь. У телохранителей, конечно, имелись ключи, но они почти никогда не утруждали себя лишним визитом к королю. Когда-то в прошлом у них появлялось желание проверить, что поделывает юный король под предлогом частого нездоровья. Но они всегда обнаруживали его на том месте, где ему и следовало быть: либо, томный и расслабленный, он лежал в постели, либо мечтал над листом бумаги с пером в руке. Постепенно такие проверки себя изжили.
Планкет на секунду замер у двери, прислушиваясь, приступили ли телохранители к своим обычным занятиям: они привыкли скрашивать долгие и томительные часы дежурств игрой в квин талаши. Удовлетворенный, он пересек комнату, распахнул дверь на балкон и выглянул в ночь.
– Все хорошо, Ваше Величество.
Гилтас спрыгнул с постели и подбежал к окну:
– Ты знаешь, что должен делать?
– Да, Ваше Величество. Уложу подушки таким образом, чтобы казалось, будто вы спите в своей постели. Я буду вести себя так, словно вы находитесь в опочивальне, и никого сюда не допущу.
– Очень хорошо. Насчет Палтайнона можешь не беспокоиться. До завтрашнего утра он не появится. Будет очень занят, расписываясь моим именем и прикладывая мою печать.