Рыцарь отмахнулся и привстал в стременах.
— Вон там палатка Мины. Видите, над ней развевается флаг. Теперь вы доберетесь самостоятельно.
— Подождите минуту, — окликнул его Герард. — Я хочу без помех доставить свою пленницу следователю. Я намерен получить за нее награду побыстрее, а то ее еще, чего доброго, казнят, не дожидаясь суда.
Рыцарь бросил на Герарда взгляд, полный презрения.
— Здесь вам не Нерака, господин, — веско кинул он в ответ и ускакал.
Герард спешился и, ведя лошадь в поводу, стал пересекать лагерь. Солдаты работали сноровисто, на совесть, смеялись, перешучивались, пели песни.
— Это какая-то шутка, — тихо произнесла Одила, боясь, что их могут подслушать. — Никаких значительных подкреплений они не ждут. Наши люди ежедневно отправлялись на разведку, и приближение хоть сколько-нибудь значительных сил они не могли пропустить.
— Очевидно, все-таки пропустили, — отозвался Гарард.
Рыцарь не выпускал из рук меча, готовый дать отпор каждому, кому пришло бы в голову позабавиться с пленницей. Солдаты смотрели на них с любопытством, отпускали шуточки в адрес Одилы и мирно возвращались к работе.
«Здесь вам не Нерака», — сказал ему рыцарь. Картина, представшая глазам Герарда, вселила в него тревогу. Эти солдаты не были похожи на наемников, сражающихся из-за добычи. Это была профессиональная, дисциплинированная армия, преданная своему делу, каким бы оно ни было.
Флаг, трепетавший на древке копья, напоминал офицерский шарф, покрытый застарелыми пятнами крови.
Двое рыцарей стояли на страже у командирского шатра. Перед шатром разговаривали два офицера. Один был лучником, судя по мундиру и длинному луку, висевшему на плече. Лица его собеседника Герарду не было видно. По хрупкой фигуре можно было предположить, что он совсем еще юноша, лет восемнадцати. У Герарда мелькнула мысль, что это, пожалуй, сын командира, накинувший отцовский мундир.
Лучник заметил Герарда и Одилу. Окинув их оценивающим взглядом, он сказал несколько слов, молодому рыцарю, и тот обернулся. Герард с изумлением увидел, что перед ним не юноша, а девушка. Коротко подстриженные волосы рыжеватым пухом покрывали ее голову. Светло-желтого цвета глаза смотрели в упор. Никогда он не встречал таких удивительных глаз. Им овладело смущение, словно он был ребенком, застигнутым за невинной проказой — то ли стащил яблоко со стола, то ли дразнил младшую сестренку. Но эти глаза прощали его: он ведь ребенок. Может, потом его и накажут, с тем чтобы в будущем он знал, что так шалить нельзя.
Герард еще раз поблагодарил судьбу за то, что на нем шлем и он может спрятать под ним свое смущение. Однако отвести взгляд не получалось. Он смотрел и смотрел на нее, как завороженный.
Девушку нельзя было назвать хорошенькой или красивой. В ее лице читалось хладнокровие и чистота мыслей. Морщинки сомнений не бороздили ее гладкий лоб. Глаза сохраняли ясность и видели, как казалось Герарду, много больше того, чем видел он. Перед ним была волевая личность, способная изменить мир — в добрую или злую сторону. Он понял, что это Мина, та девушка, чье имя произносят с таким благоговением солдаты.
Герард отдал честь.
— Вы не принадлежите к числу моих рыцарей, сударь, — уверенно проговорила она. — Я люблю видеть лица тех, с кем говорю. Снимите, пожалуйста, шлем.
Герард удивился: она сразу поняла, что он не ее рыцарь, хотя ничто в его облике не говорило о том, что он прибыл из Квалинести, Оплота или какой-либо другой части Ансалона. Он снял шлем, назвал свое имя и поведал более или менее правдивую историю. Говорил он уверенно, но, отклоняясь от истины, с трудом подыскивал слова. Его сковывало неприятное ощущение, что она знает о нем куда больше, чем он сам.
— Каково же содержание сообщения маршала Медана? — поинтересовалась Мина.
— Вы являетесь новым Повелителем Ночи? — спросил в свою очередь Герард, почему-то почувствовав себя неловко. — Прошу прощения, но сообщение маршала адресовано непосредственно Повелителю Ночи.
— Подобные титулы бессмысленны в глазах Единого Бога, — последовал ответ. — Я Мина, Его покорная слуга. Вы можете передавать мне сообщение, а можете и не передавать. Мне безразлично.
Герард был совершенно сбит с толку. Он не осмеливался взглянуть на Одилу, хотя ему было важно понять, как она реагирует на происходящее. Он понятия не имел, как ему поступить, сознавая, что в любом случае будет выглядеть глупо в этих янтарных глазах.
— Я все-таки озвучу послание маршала Медана, — сказал наконец Герард, с удивлением услышав в собственном голосе уважительные нотки. — Страна Квалинести подверглась нападению драконицы Берилл. Маршалом Меданом получен приказ разрушить Квалиност. В случае, если он не выполнит приказ, Берилл займется этим сама. Кроме того, она приказала уничтожить всех эльфов этой страны.
Мина ничего не ответила и лишь легким кивком дала понять, что внимательно слушает.
Герард перевел дыхание и продолжал:
— Маршал Медан позволяет себе напомнить Повелителю Ночи, что нападение на Квалинести является нарушением пакта, заключенного между великими драконами. Маршал не без основания опасается, что, если о подобном нарушении станет известно Малистрикс, может вспыхнуть война между драконами, которая опустошит весь Ансалон. Маршал Медан не считает себя обязанным повиноваться приказам Берилл и ожидает распоряжений от своего непосредственного командира, Повелителя Ночи. Маршал Медан со всем возможным почтением осмеливается напомнить, что разрушенные города приносят мало дохода, а мертвые эльфы не платят дань.
Мина едва заметно усмехнулась. Невольная улыбка согрела янтарный блеск глаз, и ее взгляд показался Герарду потоком меда.
— Повелитель Таргонн, безусловно, проникся бы важностью последнего аргумента. Покойный Повелитель Таргонн.
— Я с сожалением узнал о его смерти, — произнес Герард из вежливости. Словно отвечая на его слова, лучник ухмыльнулся, будто знал, какие чувства владеют Герардом на самом деле.
— Таргонн сейчас с Единым Богом, — отозвалась Мина торжественно. — Он совершал в своей жизни ошибки. Но теперь он осознал их и раскаялся.
Герард понятия не имел, что ему сказать в ответ. И вообще, кто такой Единый Бог, о котором ему все время твердят? Спросить он не осмеливался, поскольку как Нераканский Рыцарь, вероятно, должен был знать об этом.
— Я слышала о Едином Боге, — раздался вдруг дерзкий голос Одилы. Не обратив никакого внимания на предостережение Герарда, ущипнувшего ее за лодыжку, она продолжала: — Мне говорил о нем один из вралей-жрецов Цитадели Света. Богохульство! Вот мое мнение. Всем известно, что Боги оставили нас.
Мина подняла глаза на Одилу.
— Боги, может быть, и оставили нас, соламнийцев, — медленно произнесла она, — но они не оставили меня. Освободите эту женщину, снимите с нее веревки. Помогите слезть с лошади. Не бойтесь, она не убежит. Да и куда ей, собственно, бежать?